Рискнуть всем ради любви

– Я очень хочу тебя увидеть, но тут такая суматоха. Надеюсь, я смогу приехать через неделю.

Лиам приуныл при этой новости.

– Может, когда ты вернешься, мы сходим поужинать куда‑нибудь в хорошее место.

– Или можем никуда не ходить и поужинать дома, – лукаво отозвалась Тереза.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

Тереза рассмеялась, но тут из трубки донесся гул голосов.

– Мне пора, – сказала она. – Обсуждаем с Аспен доставку еды. Вечеринка уже через две недели.

– Конечно. Я позвоню позже.

Лиам выключил звук телефона и принялся смотреть в окно на проносящиеся здания, слушая, как капли дождя мерно стучат по стеклу. И все равно это не помогало не думать об отце. Вероятно, большинство мальчиков помнят, как отец учил их кататься на велосипеде или играл с ними в догонялки, но Лиам мог лишь восстановить в памяти, что отец постоянно приходил домой очень поздно, слишком уставший даже для того, чтобы мельком задать сыну пару вопросов о том, как прошел день в школе. Пожалуй, моменты, когда они были наиболее близки, это когда отец брал Лиама кататься на яхте. Нельзя сказать, что сын сердился на папу – нет, он был благодарен тому за тяжелый труд, но ему хотелось, чтобы отец хоть иногда отдыхал и жил нормальной жизнью. Возможно, такой напряженный ритм жизни и стал причиной обморока – наверное, отец просто устал. И сейчас он не послушает никого, кроме Лиама, потому его обязанность сообщить отцу правду.

Машина остановилась у особняка – этот дом отец купил после развода, оставив бывшей жене семейное гнездо. Правда, мать не раз пыталась выставить его благородный поступок в невыгодном свете, настаивая, что бывший муж нарочно оставил ее в доме, где жили воспоминания о том, что привело к их разводу. За пять лет, что родители жили врозь, Лиам побывал у отца раз пять или шесть. Только сейчас ему пришло в голову, как это странно. Возможно, пошатнувшееся здоровье отца – это первый звоночек о том, что ситуацию нужно менять. Взлетев по ступенькам, Лиам позвонил в дверь. Ему открыла домработница.

– Лиам, он ждет вас, уже спрашивал.

Она провела его через холл, по лестнице на второй этаж и по коридору к последней комнате с двойными дверями. Лиам шел следом, чувствуя, как лихорадочно бьется в его груди сердце. Отец одинок, и теперь, возможно, на нем, единственном сыне, лежит ответственность за его состояние.

Домработница открыла дверь и с плохо скрываемой жалостью посмотрела на Лиама:

– Говорите с ним помягче и не поднимайте жалюзи, свет ему мешает.

Лиам почувствовал еще большее замешательство: день выдался серым и унылым, однако, не задавая вопросов, он прошел в спальню.

Отец лежал на элегантной кровати – в одеялах он, такой обычно уверенный в себе и даже порой внушающий трепет, казался крохотным. Рядом стояла медсестра со стетоскопом. Повернувшись, она улыбнулась, но улыбка ее была натянутой. Лиам, теряясь в догадках, подошел ближе и увидел, что глаза отца закрыты.

– Он спит? – прошептал Лиам.

Медсестра покачала головой:

– Отдыхает. Сейчас у него болят глаза. Я выйду, буду рядом, если понадоблюсь.

– Простите, я не понимаю. Он упал в обморок. При чем тут глаза?

– Присядь, сынок, – послышался слабый голос отца. – Я все объясню.

Лиам сел рядом и взял больного за руку. Отец попытался открыть глаза, но тут же их закрыл.

– Папа. Что с тобой?

Медленная улыбка осветила лицо отца – и Лиам вдруг понял, что перед ним слабый старик, а не тот сильный мужчина, которым он был когда‑то.

– Не хочу, чтобы ты сердился на меня, но в последние несколько лет у меня были проблемы со здоровьем.

– Какие проблемы?

– У меня рак мозга.

У Лиама перехватило дыхание.

– Что? Когда это началось? Вот почему болят твои глаза?

Отец кивнул.

– Опухоль давит на оптический нерв. Проблемы со зрением начались несколько дней назад. Я принимал болеутоляющие, но они уже не работают.

– Мы пригласим к тебе лучших врачей.

– Я уже консультировался с лучшими врачами по всему миру. Никто не может мне помочь.

Лиам был так потрясен, что едва мог поверить услышанному.

– Почему ты скрыл от меня правду? Почему не сказал, что происходит?

– Не хотел тебя беспокоить. И потом, какой отец захочет признаться сыну в том, что больше не силен, как прежде? Кроме того, для компании нет ничего хуже, чем болезнь генерального директора.

– Но я твой сын! Разве я не заслуживал правды?

Отец кивнул и снова попытался приоткрыть веки.

– Я думал, что смогу победить. Поверь, никому не хочется признавать свое поражение. Но сейчас я вынужден сдаться.

Лиам с трудом заставил себя задать вопрос:

– Сколько времени отводят тебе врачи?

– Считаные дни, Лиам, вот почему я сразу послал за тобой. Ты самый главный человек в моей жизни. Я хочу, чтобы ты знал, что я в тебя верю. Тебя ждут великие дела! Когда получишь копию моего завещания, увидишь, что ты отныне управляющий компанией, как мы и договаривались. Теперь ты у руля. Знаю, что потрепал тебе нервы с этим проектом «Саша», но ты был прав: мне не следовало сомневаться в тебе.

Лиам пожал руку отца.

– Ничего. Мы всегда спорили из‑за работы. В этом и был интерес.