Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)

Тот еще будет губернатор. Обкомовская, видно, школа. Или он в свое время до второго секретаря допер именно потому, что от природы была в нем эта бульдожья хватка? Если так, то до губернаторского кресла вполне допрет. Человек, который умеет получать ответы на свои вопросы.

Ну, получи.

И я сказал:

- Тот, кто убил Комарова.

В кабинете воцарилось многозначительное молчание.

- Дела, твою мать! - констатировал майор. - Новые времена - новые песни. - Он обернулся к капитану: - А ведь и верно, никаких америк нам москвич не открыл. Все давным-давно известно.

- Я вам скажу еще кое-что из известного. Хотите? - предложил я.

- Было бы любопытно, - не без настороженности согласился майор.

- Я бы не стал гонять на операции с мигалками и сиренами.

- Так ведь туман! - заорал капитан. - Туман, понимаешь? Мы бы час ехали!

Я развел руками:

- Ну, если туман, тогда да.

- Так где все-таки пушка? - спросил майор.

- В камере хранения на вокзале, - ответил я, не уточняя, на каком вокзале.

- Разумно, - подумав, кивнул майор. - Разобрались, выходит. Да, дела! У вас есть претензии к лицам, производившим ваше задержание? перешел он на официальный тон.

Я потрогал распухшую скулу. Тот еще будет фингал. Особая примета. Но это был свершившийся факт. А его, как известно, не может отменить даже Господь Бог. Поэтому я только рукой махнул:

- Чего уж там. Дело житейское. На их месте так поступил бы каждый. Вот если бы еще "сейку" мою вернули, был бы полный порядок. Я к ней как-то привык.

- Какую "сейку"? - не понял майор. А капитан понял. Он быстро вышел, минут через пять вернулся и молча протянул мне часы, сдрюченные с меня в азарте горячего дела шустрыми омоновцами города К.

Тут и майор понял. И даже Антонюк.

- Так-так, - проговорил он.

- Примите наши извинения, - хмуро сказал майор.

- Нет проблем, господин майор.

- Ну и прекрасно.

* * *

Для Антонюка майор Кривошеев выделил оперативную "Волгу", а мой "пассат" уже подогнали к горотделу. Но перед тем как сесть в машину, Антонюк отвел меня в сторону.

- Как я понял, условие вашего контракта - сохранить мою жизнь, а не отнять ее.

- Вы только сейчас это поняли?

- И вам обещали заплатить за это пятьдесят тысяч долларов?

- Мне уже заплатили.

- Кто?

- Вероятно, те, кто заинтересован, чтобы вас не убили.

- И чтобы я стал губернатором, - добавил Антонюк. - Не люблю таинственных доброжелателей. Лучше, конечно, чем таинственные враги. Но все-таки. Вероятно, после выборов мне предъявят счет. Потребуют каких-то услуг.

- Если вы победите.

- А вы сомневаетесь?

- Семь процентов отрыва - не слишком много. Антонюк снисходительно усмехнулся:

- У вас плохо с арифметикой. Не семь. Я получу голоса ЛДПР, а НДР голосов "Яблока" не получит. Они призовут своих избирателей голосовать "против всех".

- Вы уверены?

- Это их позиция. Сегодня они ее подтвердили на закрытом заседании.

- Оно было, наверное, не очень закрытым, раз вы об этом знаете?

- Неважно. Важен сам факт.

- Лев Анатольевич, машина вас ждет, - деликатно поторопил капитан Смирнов.

- А вот он умеет считать. Лучше, чем вы. И лучше, чем майор, отметил Антонюк. - В процессе нашего вынужденного, так сказать, общения невольно выяснились некоторые подробности, не рассчитанные на широкую огласку. Вы понимаете, о чем я говорю?

- Меня интересует только то, что связано с вашей безопасностью.

- Вы мне определенно нравитесь, молодой человек. - Антонюк не без торжественности пожал мне руку. - Спасибо. Это был жестокий урок, но полезный. Я выполню все ваши предписания.

- Сейчас я в этом не сомневаюсь.

Капитан Смирнов проводил "Волгу" с будущим губернатором и помахал мне:

- Счастливо, москвич. Ты вообще-то поаккуратней. Не ровен час. Ладно, все обошлось, и слава Богу.

Я отъехал от горотдела и свернул к автовокзалу.

Туман сгустился. Редкие машины плыли в нем многоглазыми световыми фантомами. Туман уравнивал "мерседесы" и "Жигули".

Бестелесный свет.

Огни на болоте.

* * *

"Обошлось".

Твою мать.

Это для тебя, капитан, обошлось. А для меня не обошлось. Потому что мужик, который прикуривал у торца дома и который сообщил оперативникам номер "пассата", был тот самый.

Смуглый. С приплюснутым носом.

В зале ожидания автовокзала было немноголюдно. Редкие пассажиры, опоздавшие на вечерние рейсы, дремали в жестких креслах. В камере хранения вообще не было ни одного человека.

Я набрал шифр и открыл ячейку.

В ячейке не было ничего.

Совсем ничего.

Пусто.

Пусто, как... Как. Никак. Просто пусто, и все.

Это означало, что кому-то очень недолго осталось жить.

И я уже догадывался кому.

Но это было не мое дело.

Не касалось оно меня.

Ни с какой стороны.

Ну, разве что...

Суки.

Глава четвертая. Фигура умолчания

I

Юрий Комаров, сын убитого историка Комарова, был по природе своей человеком недоверчивым и осторожным. Смерть отца обострила в нем эти качества до высшего предела. Поэтому Пастухов с первых фраз телефонного разговора понял, что уговорить его встретиться можно только одним способом. И он воспользовался этим способом. Он сказал: