Риск

— Неужели? — Она поняла меня буквально и многозначительно посмотрела на небо, затянутое облаками.

— Он возглавляет Британскую солнечную лигу, — сказал я.

— Скажите это городу Торки.

За десять минут мы перенеслись на воздушных крыльях через морской пролив, и когда ступили на берег в Райде, облака остались позади, серой пеленой нависая над материком.

— Это нечестно, — с улыбкой заявила Джосси. — Здесь всегда так.

Город сверкал обновленной по весне краской, дома периода регентства выглядели чистенькими и элегантными в ярких лучах солнца. Каждый год перед нашествием курортников производилась большая чистка, а после их отъезда все возвращалось на круги своя — к комнатным туфлям и покрытым соляным налетом окнам.

— Пирс в Райде, — сказал я, — тянется на две тысячи триста пять футов и построен в 1814 году.

— Я не желаю этого знать.

— На солнечном острове около шестисот отелей, мотелей и пансионов.

— И это тоже.

— Девять городов, два замка, большие стаи фламинго и Паркхерстская тюрьма.

— И это. Бога ради!

— Мой дядя Руфус, — сказал я, — был главным уборщиком навоза в местной школе верховой езды.

— Черт побери.

— Как его помощник, — продолжал я, — я лазил под животами лошадей с шестилетнего возраста.

— Впечатляюще.

— Обычно я тренировал лошадей и пони всю зиму, когда отдыхающие отправлялись по домам. И объезжал новых. Я даже не помню, когда научился ездить верхом, но, конечно, здесь не проводят скачек. Самая первая скачка, в которой я принимал участие, была охотничьим чемпионатом острова Уайт по классу «пойнт-ту-пойнт». И я упал.

Мы шли по набережной, и длинный зеленый шарф Джосси стелился по ветру, точно вымпелы Девушка небрежно указала рукой на сверкающую водную гладь и спросила:

— Почему лошади? Во имя всего святого, почему не корабли, которые причаливали у самого вашего порога?

— На кораблях меня укачивает.

Она рассмеялась.

— Это все равно что жить в раю и страдать аллергией на арфы.

Я привел Джосси в хорошо знакомую гостиницу, где имелась залитая солнцем терраса, защищенная от ветра; оттуда открывался потрясающий вид на пролив Солент и корабли, плывущие в Саутгемптон. Мы пили горячий шоколад, читали обеденное меню, говорили о том, о сем и ни о чем серьезном, и время убегало незаметно, словно вода, которая приводит в движение мельничный жернов. После ростбифа для нас обоих и яблочного пирога мороженого и сыра для Джосси мы подозвали такси. Воскресным днем в апреле их в городе не так-то много, но какой же вы местный уроженец, если не догадываетесь, где искать жемчуг.

Водитель меня знал и не одобрял моего дезертирства на материк, но еще он знал, что мне известны вдоль и поперек все дороги, и мы покатили к диким скалам на юго-западном побережье прямиком через хребет Блэкген, а не кружили попусту, наматывая мили. Мы ехали туда около часа, часто останавливаясь, чтобы погулять около машины по траве, которой играл ветер.

Джосси не могла налюбоваться захватывающими пейзажами и сказала, что не понимает, что держит меня в Ньюбери.

— Скачки, — ответил я. — Так просто.

— Не возражаете, если на обратном пути мы заглянем к моему приятелю? — спросил я. — Минут на десять.

— Нет, конечно.

— Тогда в Вуттон-Бридж, — сказал я шоферу. — Шлюпочная верфь Фредерика.

— У них закрыто. Сегодня воскресенье.

— Все-таки попытаем счастья.

Он устало пожал плечами, предоставляя мне самому расхлебывать последствия собственной глупости, и поехал обратно через весь остров, минуя Ньюпорт, и выехал по дороге Райда к глубокому заливу, который представлял собой природную гавань для сотен маленьких яхт.

Фасад шлюпочной верфи, выкрашенный белой краской, встретил нас закрытыми воротами и не подавал признаков жизни.

— Вот и приехали, — заметил шофер. — Я же говорил.

Я выбрался из машины, подошел к двери с табличкой «Контора» и постучал. Спустя несколько мгновений дверь отворилась, я торжествующе улыбнулся Джосси и кивком пригласил ее присоединиться ко мне.

— Я получил твое послание, — сказал Джонни Фредерик. — А вообще-то днем в воскресенье я обычно сплю.

— В твоем возрасте?

Мы были ровесниками, почти день в день: мы сидели за одной партой в школе и дружно проказничали в туалетах. Круглолицый, озорной мальчик превратился в мускулистого мужчину с задубевшим от морской соли лицом и руками ремесленника, который питал великое отвращение ко всякой бумажной работе.

Время от времени он звонил мне справиться, все ли правильно делает его собственный, местный, бухгалтер, и донимал беднягу моими советами.

— Как твой отец? — спросил я.

— Так же.

Давным-давно на голову отца Джонни рухнула деревянная балка. По этому поводу тогда ходило множество злых шуток, вроде того, что тупой как пробка до, стал еще тупее после. Но в результате хиреющий семейный бизнес возродился в руках молодого и способного хозяина. С дизайнерским талантом Джонни и его умением выбирать материалы фирма «Шлюпы Фредерика» приобретала все большую известность.

Я представил Джосси, которая удостоилась беглого оценивающего взгляда на предмет аэродинамических форм и пожатия мозолистой ладони, твердой, как тиковое дерево.