Риск

— Нет, не всегда. Это заняло бы слишком много времени. Но я полностью проверяю некоторые отчеты и некоторые цифры во всех отчетах. Чтобы прощупать почву. И понять, где я.

— Сориентироваться на местности, — уточнила она.

— Да.

— Тревор так не делает?

— Кое-что он делает сам, но в целом — нет. Не пойми меня превратно.

Большинство бухгалтеров поступают в точности, как Тревор. Это распространенная практика.

— Хочешь совет? — спросила она. — Да, пожалуйста.

— Иди прямо в полицию.

— Спасибо. Продолжай готовить омлет.

Хилари запекла его на сковородке и разложила сочные, воздушные куски по тарелкам. Это блюдо явилось доказательством ее собственных исключительных и разносторонних способностей — вкуснее омлета я в жизни не пробовал.

Позже, когда мы уже выпили кофе, я довольно много рассказал ей о Джосси.

Хилари уткнулась в свою чашку.

— Ты ее любишь? — осведомилась она.

— Не знаю. Еще рано судить.

— Ты говоришь о ней словно завороженный, — сухо заметила Хилари.

— Я встречался и с другими девушками. Но она особенная. — Я взглянул налицо Хилари. Мои губы дрогнули. — На случай, если тебе интересно насчет Джосси, — сказал я, — нет, у нас ничего не было.

Хилари вскинула голову, ее очки сверкнули, а глаза неожиданно наполнились весельем, и краска начала заливать шею. Она выдала замечание, не подобающее директрисе школы.

— Ты паршивец, — сказала она.

От Хилари до моего дома был час езды. Насколько я заметил, никто за мной не следил и не проявлял к моей особе ни малейшего интереса. Я тихо подкатил с потушенными фарами по узкой улице к коттеджу и бесшумно произвел пешую рекогносцировку последних ста ярдов.

Все вокруг моего дома было погружено в темноту и дышало покоем. Свет из гостиной миссис Моррис, моей соседки, тускло пробивался сквозь узоры на шторах. Ночное небо было усыпано звездами, веяло прохладой.

Я подождал некоторое время, прислушиваясь, и постепенно успокоился.

Никаких призраков в тени. Никаких ловушек вроде гулких черных дыр, зияющих у меня под ногами. Никаких головорезов с клинком наготове.

Нельзя жить в страхе, подумал я, но ничего не мог с собой поделать.

Я открыл дверь и везде зажег свет: дом выглядел совершенно нормально, он был пустым и гостеприимным. Я перегнал машину с улицы, заперся в коттедже, плотно занавесил окна, включил отопление и от души насладился утешительной иллюзией, будто нахожусь в безопасности, забившись в нору.

После этого я сварил себе кофе, достал бутылочку бренди и растянулся в кресле, погрузившись в чтение давнишних хроник злодеяний Пависа, Глитберга и Онслоу. Одно время я знал эти досье назубок вплоть до мельчайших подробностей. Я нашел пометки, написанные моей рукой: они содержали выводы, хотя я теперь не помнил, как пришел к ним, и убийственные заключения, разившие наповал. Меня искренне поразило, какую качественную работу я проделал тогда. И сейчас, по прошествии времени, было занятно взглянуть на нее беспристрастно, как будто совсем другими глазами. Пожалуй, теперь мне стало понятно, почему об этом так много говорили, хотя в тот момент все, что я делал, казалось мне совершенно естественным. Я просто старался выполнить свою работу как можно лучше. Я улыбнулся про себя, приятно удивленный. В те далекие дни я был, наверное, проклятием для мошенников. Не то что ныне, когда я вычислил Денби Креста лишь с шестой попытки.

Я наткнулся на страницы пространных записок, посвященных эксплуатации компьютеров: специфические подробности и нюансы я забыл вскоре после того, как узнал о них, прослушав ускоренный курс на фирме электроники, во многом схожей с фирмой Пависа. Но тогда мне доставляло удовольствие тщательно анализировать и раскладывать по полочкам суть его махинаций, и это бесило Пависа больше всего. Я подумал, что с моей стороны это было тщеславием: и я оставался тщеславным до сих пор. Восхищение собственной работой можно назвать одним из тяжких интеллектуальных грехов.

Я вздохнул. Я никогда не стремился к совершенству, так что горевать не о чем.

В досье Глитберга-Онслоу не удалось найти ни одного упоминания о покупке известного склада, но когда я копнул поглубже в поисках улик, то у меня сложилось впечатление, будто в действительности он был построен Глитбергом и Онслоу и явился единственным реальным произведением «Нэшнл констракшн (Уессекс)». Тому, кто способен изобрести целые жилые улицы, вполне по силам построить один настоящий склад без особых хлопот. Мне стало интересно, зачем он им понадобился, если все остальные здания возводились исключительно на бумаге.

Недвижимое имущество, не приносившее доход, обветшавшее, послужившее мне тюрьмой. Полиции сообщили, что я нахожусь на складе, и от торгового агента след быстро привел прямо к Онслоу и Глитбергу. Почему?

Я очень долго просидел, размышляя на эту тему, потом допил кофе и бренди и лег спать.

Пасмурным утром, в десять часов, я заехал за Джосси и повез ее в Портсмут, к парому на воздушной подушке, ходившему на остров Уайт.

— Укол ностальгии? — полюбопытствовала Джосси. — Возвращение в пансион?

Я кивнул.

— Солнечный остров детства.