Поскольку человеческий мозг просто-напросто не способен концентрироваться на какой-то одной задаче, даже столь механической, очень скоро взгляд Ринсвинда начал блуждать по сторонам. Данный сарай не был исключением из правил, и местные посетители отхожих мест так же любили порисовать на стенах, как и прочие обитатели всей множественной вселенной.
Возможно, злую шутку сыграло освещение, но среди обычных надписей, выражающих тоску одних человеческих существ по другим человеческим существам, и рисунков, сделанных не столько по памяти, сколько под воздействием распалившегося воображения, — так вот, среди всего этого обнаружились довольно отчетливые изображения человечков в остроконечных шляпах.
Весь в задумчивости, Ринсвинд выскользнул из сарайчика и тихонько двинулся прочь через кусты.
— Ну что, будь спок, а? — Голос кенгуру прозвучал так близко, что Ринсвинд весьма порадовался своему предусмотрительному визиту.
— Я не поверил своим глазам!
— Они повсюду и везде. Они проникли в людские мысли и стали частью этого мира. От судьбы не убежишь, друг.
Возражать Ринсвинд не стал.
— Придется тебе с этим разобраться, — продолжал Скрябби. — Ведь причина — это ты.
— Я?! Но это со мной вечно что-то происходит, а не наоборот!
— Знаешь, мне достаточно тебя разок лягнуть, чтобы вышибить из тебя весь дух. Хочешь убедиться?
— Гм-м… Нет.
— А ты не замечаешь, что своими попытками удрать ты каждый раз только осложняешь ситуацию?
— Да, но от любой ситуации, какой бы сложной она ни была, можно убежать, — возразил Ринсвинд. — В этом и заключена красота системы. Умираешь ты раз и навсегда, а убегать можно вечно.
— А ты не слышал другого изречения: трус умирает тысячу раз, а герой — только однажды?
— Зато его «однажды» смертельнее!
— И не стыдно тебе?
— Нет. Я отправляюсь домой. Найду город под названием Пугалоу, там найму лодку и поплыву домой.
— Пугалоу?
— Только не говори, что такого города нет.
— Ну что ты! Город большой. Так ты туда направляешься?
— И не пытайся меня остановить!
— Вижу, друг, ты уже все для себя решил, — сказал Скрябби.
— Читай по губам! Я ИДУ ДОМОЙ!
— Усы мешают.
— В таком случае читай по бороде!
Кенгуру пожал плечами.
— Что ж, похоже, у меня нет выхода. Придется и дальше тебе помогать.
Ринсвинд приосанился.
— Сам справлюсь, — сказал он.
— Но ты ж не знаешь, куда идти.
— Спрошу у кого-нибудь!
— А еда? Ты ведь умрешь от голода.
— А-а, вот здесь ты заблуждаешься! — отрезал Ринсвинд. — Я обладаю одной удивительной способностью. Гляди!
Приподняв ближайший камень, он сунул под него руку, достал оттуда свой обед и с аппетитом откусил.
— Ну что, убедился?
— Более чем.
— То-то!
Скрябби кивнул.
— Впервые вижу, чтоб с таким наслаждением ели скорпиона.
Бог, примостившись на самой верхушке дерева, трудился над особо многообещающим жучком, когда далеко внизу протопал казначей.
Бог довольно долго наблюдал за попытками волшебников построить лодку, но так и не понял, чем они там занимались. Очевидно было одно: особый восторг у них вызывали различные плавучие предметы. Что ж, его подарок умеет плавать…
Он подбросил жучка в воздух. Тот ожил и, ознаменовав начало своей жизни бодрым жужжанием, устремился прочь — яркий радужный мазок на фоне верхушек деревьев.
Бог плавно спустился с дерева и последовал за казначеем.
Он еще не решил, как поступить с этими созданиями, но остров, к величайшему сожалению и вопреки всем тщательно спланированным мерам предосторожности, преподносил сюрприз за сюрпризом. Еще из своих наблюдений за волшебниками бог сделал вывод, что они животные общественные. Каждый индивидуум в их социуме выполнял определенную задачу. Рыжий и волосатый должен был лазить по деревьям, а задумчивый, что так не любил муравьев, должен был в эти деревья врезаться. Вероятно, причины такого распределения ролей вскорости станут более понятны.
— А, казначей! — добродушно поприветствовал декан. — Как насчет небольшого путешествия по лагуне?
Уставившись на еле видное над водой бревно, казначей задумался. Порой, в случае острой необходимости, господину Мозгу удавалось скоординировать свои действия с господином Ртом.
— У меня когда-то была лодка, — наконец сообщил он.
— Замечательно! У нас тут как раз есть одна на примете, и ты…
— Зеленая.
— Неужели? Что ж, можно…
— И я нашел еще одну. Тоже зеленую, — продолжал казначей. — Она плавает по воде.
— Ну конечно, конечно плавает, — ласково произнес Чудакулли. — Большая лодка и с множеством парусов. Наверное. А теперь, декан…
— Парус один, — покачал головой казначей. — А спереди большая голая женщина.
Витающий над собеседниками бог неслышно выругался.
— Женщина? Голая? — переспросил декан.
— Спокойно, декан, — вмешался главный философ. — Скорее всего, он просто переборщил с пилюлями из сушеных лягушек.
— Она качается на воде, — рассказывал казначей. — Вверх-вниз, вверх-вниз.