Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

— Да, диалектика, — нарочно не заметил иронии в его голосе Старик. Диалектика, которой мы должны овладеть в совершенстве. — Павел Иванович повернулся к Оскару: — И все же путь в Токио лежит для него через Берлин. И поехать он должен туда не под гримом и с фиктивным паспортом, а под своим настоящим именем.

— Под своим настоящим? — Тут уже настал черед удивиться Василию. Невероятно!

Действительно, план, разработанный Павлом Ивановичем, казался невероятным. Но во многом от этой его внешней невероятности и зависел успех. У Старика был "собственный" образ врага, составленный из самых сильных качеств всех тех противников, с которыми за многие годы работы Берзину довелось вступать в единоборство. Старик разрабатывал свои операции как шахматист высокого класса, умеющий играть одновременно с двух сторон доски, полностью сосредоточиваясь то на белых, то на черных фигурах. После долгих поисков приходил к такому решению, которое "его враг" разгадать не мог. В тот день, 30 января, когда чаша весов в Германии склонилась в пользу Гитлера, когда президент Гинденбург назначил новым канцлером Адольфа бывшего австрийца-капрала, он понял, что нужно готовить новую долговременную разведывательную операцию. До прихода к власти немецких фашистов самым агрессивным государством по отношению к Советскому Союзу была Япония. И вот в зловещем облике нацизма реальная опасность возникла на Западе. Уже теперь ясно, что внешнеполитические устремления гитлеровской Германии и милитаристской Японии совпадают. Это делает их потенциальными, наиболее вероятными союзниками. И союзниками прежде всего против СССР. Следовательно, наши Вооруженные силы должны точно знать, какая и откуда грозит опасность Республике Советов. Такова была суть разведывательной операции. Но кто и как ее осуществит?

В Берлине, в самом логове Гитлера, есть хорошо законспирированные наши разведчики. В Японии их нет. Но и в Берлине не проще: Гитлер строит одни планы, его ближайший соратник Гесс — другие, а Рем — третьи. Наши люди присылают подробную информацию из каждой резидентуры. Но это — мозаика. Из нее бывает неясно, каким будет политический курс. Требовались синтезированные сведения. Если Гитлер станет искать союза с Японией, то одним из наиболее информированных о всех планах Берлина будет германское посольство в Токио. Значит, наш разведчик должен оказаться именно там. Там он будет в курсе не только планов японской военщины, но и гитлеровцев.

Кто осуществит эту операцию? Берзин понимал, что это невероятно трудная задача. И человеком, которого он уже определил исполнителем, должен стать Рихард Зорге. Он блестяще справился с шанхайским заданием. Но эти полные напряжения и риска три года — лишь "подготовительный курс" по сравнению с той работой, какая ему предстояла теперь. Да, новая операция даже ближайшим помощникам Берзина казалась невыполнимой. И тем не менее она должна быть осуществлена!

— В Токио — это правильно, — согласился Оскар. — Но с каких это пор путь в Токио лежит через Берлин?

— Павел прав, — поддержал Берзина Василий. — Без рекомендаций из Берлина Рихарду в германское посольство в Токио не пролезть. Немцы в Японии держатся обособленно.

— Наоборот, ему следует быть там тише воды, ниже травы, пусть явится туда как мелкая сошка, — не отступал Оскар.

— У тебя европейский взгляд, — съязвил Василий. — В Японии каждый иностранец как в стеклянной банке. И тут уж лучше держаться с апломбом.

Берзин не вмешивался: Оскар — хороший тактик, а Василий — дока в дальневосточных делах. Павел Иванович только спросил:

— А в каком качестве ему лучше всего появиться в Токио?

— Рихард — отличный журналист, а пресса имеет доступ туда, куда даже дипломату, не то что простому смертному, попасть и не снится, — начал развивать свою мысль Василий. — Но коллеги должны знать имя своего собрата по перу. Рихард же писал из Китая в Берлин корреспонденции под своим собственным именем. Да, загвоздка…

— Напротив. Поэтому-то он и должен поехать в Токио под своим собственным именем. И журналистский корпус сразу примет его как своего. Так ведь? — теперь Берзин обращался к Оскару.

— Резонно. Но без личной явки в газету ни одна уважающая себя редакция не даст ему удостоверение на представительство в Японии. К тому же сейчас любое разрешение должно исходить от нацистского комиссара, прикрепленного к каждой редакции. Значит, Зорге должен ехать в Германию. А в Германию ему нельзя. Вот в этом-то и ненадежность всего столь блестящего плана, завершил логическое построение Оскар.