Фридман просто не доходит. Несмотря на свои шрамы и все пережитое, она рифтер только по названию, вроде как почетный член, принятый в закрытый круг ради мужа.
«Кстати, вопрос, а что здесь делаю я сама?» – осеняет Кларк.
– Мне кажется, они его иногда слишком серьезно воспринимают, – говорит Фридман.
– Серьезно? – Кларк оглядывается на нее из шлюза. Пузырь почему‑то вдруг стал теснее.
– Ну, насчет... корпов. Я слышала, что Салико не совсем здоров, но ты же знаешь Салико.
«Он думает, они с ним что‑то сделали...»
– Я бы на этот счет не волновалась, – говорит Кларк. – Правда.
Она улыбается, вздыхая при мысли о своей дипломатичности.
С практикой утешительная ложь дается слишком легко.
С тех пор как она позволила Кевину себя иметь, прошло немало времени. Как ни печально, он никогда этого толком не умел. Ему все давалось трудней, чем большинству сверстников, а это в общем‑то не редкость среди местных придонников. Тот факт, что он выбрал объектом для тренировки такую фригидную суку, как Лени Кларк, не упростил дела. Мужчина, боящийся прикосновений, и женщина с отвращением к любому контакту. Если у них двоих и есть что‑то общее, так это терпение.
Она считает, что в долгу перед ним. И кроме того, хотела бы задать ему несколько вопросов. Но сегодня он – гранитный член с маленьким мозговым придатком. На фиг предварительные ласки: он врывается в нее с разгона, даже языком не поработав, чтобы восполнить недостаток влаги. Фрикции болезненно натягивают губы – она незаметно опускает руку и расправляет их. Уолш работает как насос, дыхание со свистом прорывается сквозь звериный оскал, на глазах твердые непроницаемые линзы. Они всегда скрывают глаза во время секса – тут верх взяли вкусы Кларк, – но обычно у Уолша так все отражается на лице, что этого не скрыть парой пленчатых скорлупок. А в этот раз не так. В этот раз за его накладками скрывается нечто непонятное Кларк – нечто, сфокусированное на том месте, которое она занимает в пространстве, а не на ней самой. От его грубых толчков она сползает с матраса и стукается головой о голый металл палубы. Они молча трахаются в застойном воздухе, среди сваленной техники. Кларк не знает, что на него нашло. Впрочем, это приятная перемена, секса, настолько близкого к честному и откровенному насилию, у нее не бывало много лет. Закрыв глаза, она вспоминает Карла Актона.
Впрочем, по окончании она видит синяк на плече не у себя, а у Кевина – венчик порванных капилляров окружает крошечный прокол на сгибе локтя.
– Это что? – Она приникает к ранке губами и водит языком по припухлости.
– А, это... Грейс у всех брала кровь на анализ.
Она вскидывает голову.
– Что?
– Она в этом не специалист. Только со второй попытки нашла вену. Ты бы видела Лайджа. Рука – будто на морского ежа напоролся.
– Зачем Грейс брала кровь?
– Ты что, не слышала? Лайдж что‑то подхватил. И Салико плохо себя чувствует, а он пару дней назад навещал Джина и Джулию.
– И Грейс думает...
– Чем бы ни наделили его корпы, оно заразно.
Кларк садится. Она полчаса пролежала нагишом на
палубе, но холод ощутила только сейчас.
– Грейс думает, корпы ему что‑то подсадили?
– Это Джин так думает. Она проверит.
– Как? У нее же нет медицинской подготовки.
Уолш пожимает плечами:
– Чтобы управляться с медбазой, подготовка не нужна.
– Да она совсем тупая? – Кларк в недоумении мотает головой. – Даже если бы на «Атлантиде» хотели нас заразить, они не так глупы, чтобы использовать вирус из стандартного набора.
– Наверно, она думает, что начать следует с простого.
Что же такое у него в голосе?
– Ты ей веришь, – говорит Кларк.
– Ну, не сов...
– Джулия заболела?
– Пока нет.
– «Пока нет», Кевин. Джулия не отходила от Джина с тех пор, как его вытащили. Будь у него зараза, наверняка бы подцепила. А Салико их сколько раз навещал? Один?
– Может, два.
– А Грейс? Я слышала, она постоянно там бывает. Она заболела?
– Она говорит, что принимает меры предос...
– Предосторожности! – фыркает Кларк. – Пощади мои уши! Что, на всем хребте у меня одной еще не отказали лобные доли? Не забыл, как в прошлом году Абра подцепил суперсиф? Чарли Гарсиа восемь месяцев не мог избавиться от аскариды в кишках, но я что‑то не припомню, чтобы в этом обвиняли корпов. Кевин, люди болеют, даже здесь, внизу Особенно здесь. Каждый второй из нас сгниет даже раньше, чем получит шанс отуземиться.
И опять что‑то проглядывает за непрозрачным блеском линз на глазах Уолша. Что‑то не слишком дружелюбное.
– Что еще? – вздыхает она.
– Это просто меры предосторожности. Не вижу, какой от них вред.
– Очень большой, если люди сделают выводы, не дожидаясь фактов.
На минуту Уолш замирает. Потом встает на ноги.
– Грейс как раз и пытается получить факты, – говорит он, шлепая босыми ногами через отсек. – А поспешные выводы делаешь ты.
«Ух ты, Кевви! – дивится Кларк. – Никак, у тебя хребет появился?»
Он подхватывает со стула гидрокожу. Сморщенная черная синтетика обнимает его как любовница.
– За перепихон спасибо, – говорит он. – Мне пора.
ШАБЛОН