Она оборачивается, видит рифтеров и, чуть повысив голос, издает предупредительный сигнал, замаскированный под приветствие.
– Кен, Лени!
Все оборачиваются. Парочка малоопытных пятится на шаг‑другой.
Роуэн первая берет себя в руки. Ее блестящие ртутью глаза непроницаемы.
– Ты бы поберегла ногу, Лени. Вот... – Она подкатывает от ближайшего пульта свободный стул. Лени с благодарностью опускается на него.
Никто не суетится. Здешние корпы умеют следовать за лидером, хотя и не всем это по нраву.
– Джерри говорит, ты увернулась от пули, – продолжает Роуэн.
– Насколько нам известно, – уточняет Седжер. – На данный момент.
– То есть пуля все‑таки была, – отмечает Лабин.
Седжер смотрит на Роуэн. Роуэн смотрит на Лабина.
Большинство стараются кого не смотреть ни на кого.
Наконец Седжер пожимает плечами.
– D‑цистеин и d‑цистин – в наличии. Пиранозильная РНК – тоже. Фосфолипидов и ДНК нет. Внутриклеточная АТФ выше нормы. Не говоря о том, что при РЭМ‑ микроскопии инфицированных клеток просто видно, как там все кишит этими малявками. – Она переводит дыхание. – Если это не Бетагемот, то его злой брат‑двойник.
– Дрянь, – вырывается у одного аналитика. – Опять!
Через миг Кларк понимает, что ругательство относится
не к словам Седжер, а к чему‑то на экране. Подавшись вперед, она видит изображение за плечами корпов – объемную модель Атлантического бассейна. Светящиеся инверсионные следы вьются по глубине многоголовыми змеями, разделяясь и сходясь над континентальными шельфами и хребтами. Течения, водовороты и глубоководная циркуляция – внутренние реки океана – отмечены разными оттенками красного и зеленого. А поверх изображения скупой итог:
СВЕДЕНИЕ НЕ УДАЛОСЬ. ДОВЕРИТЕЛЬНЫЙ ИНТЕРВАЛ ПРЕВЫШЕН. ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРОГНОЗЫ НЕНАДЕЖНЫ.
– Ослабь немножко Лабрадорское течение, – предлагает один из аналитиков.
– Еще немного, и его просто не будет, – возражает другой.
– Откуда нам знать, может, его уже и нет.
– Когда Гольфстрим...
– Ну ты попробуй, а?
Атлантика гаснет и перезагружается.
Роуэн, отвернувшись от своих, находит взглядом Седжер.
– А если они ни к чему не придут?
– Возможно, он был здесь с самого начала. А мы его просто не заметили. – Седжер, словно не доверяя собственной версии, мотает головой. – Мы ведь немножко спешили.
– Спешили, но не настолько. Прежде чем выбрать участок, мы проверили каждый источник на тысячу километров отсюда, разве не так?
– Кто‑то проверял, да, – устало говорит Седжер.
– Я видела результаты. Они убедительны. – Роуэн, кажется, беспокоит не столько появление Бетагемота, сколько мысль, что разведка дала сбой. – И с тех пор ни один отчет ничего не показывал... – Спохватившись, она перебивает сама себя: – Ведь не показывал, Лени?
– Нет, – говорит Кларк, – ничего не было.
– Ну вот. Пять лет весь район был чист. Насколько нам известно, чисто было на всем глубоководье Атлантики. И долго ли Бетагемот может выжить в холодной морской воде?
– Неделю‑другую, – подсказывает Седжер. – Максимум месяц.
– А сколько времени потребовалось бы, чтобы его донесли сюда глубоководные течения?
– Десятки лет, если не века, – вздыхает Седжер. – Все это известно, Пат. Очевидно, что‑то изменилось.
– Спасибо, Джерри, просветила. И что бы это могло быть?
– Господи, чего ты от меня хочешь? Я тебе не океанограф. – Седжер вяло машет рукой в сторону аналитиков. – Их спрашивай. Джейсон прогоняет эту модель уже...
Джейсон обрушивает на экран поток непристойностей. Экран в ответ огрызается:
СВЕДЕНИЕ НЕ УДАЛОСЬ. ДОВЕРИТЕЛЬНЫЙ ИНТЕРВАЛ ПРЕВЫШЕН. ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРОГНОЗЫ НЕНАДЕЖНЫ.
Роуэн, прикрыв глаза, начинает заново:
– Ну а в эвфотической зоне [77] он способен выжить? Там ведь теплее, даже зимой. Может, наши рекогносцировщики подхватили его наверху и занесли сюда?
– Тогда бы он и проявился здесь, а не над Невозможным озером.
– Да он вообще нигде не должен был прояв...
– А если это рыбы? – перебивает вдруг Лабин.
Роуэн оборачивается к нему.
– Что?
– Внутри организма‑хозяина Бетагемот может существовать неограниченно долго, так? Меньше осмотический стресс. Потому‑то, в общем, он и заражал рыб. Может, его к нам подвезли?
– Глубоководные рыбы не рассеиваются по океану, – возражает Седжер, – а просто околачиваются возле источников.
– А личинки в планктоне?
– Все равно не сходится. Не с такими расстояниями.
– Не в обиду тебе, – произносит Лабин, – но ты медик. Может, спросим настоящего специалиста?
Это, конечно, шпилька. Когда корпы составляли список допущенных на ковчег, ихтиологи даже не рассматривались. Но Седжер лишь качает головой:
– Они бы сказали то же самое.
– Откуда тебе знать? – с неожиданным любопытством интересуется Роуэн
– Оттуда, что Бетагемот большую часть земной истории был заперт в немногочисленных горячих источниках. Если он способен распространяться с планктоном, зачем было так долго ждать? Он бы захватил весь мир сотни миллионов лет назад.
В Патриции Роуэн что‑то меняется. Кларк не вполне улавливает, в чем дело. Может, сама поза. Или ее линзы вспыхнули ярче, словно интеллект, блестящий в глазах, перешел на скоростной режим.
– Пат? – окликает ее Кларк.