Риф, или Там, где разбивается счастье

Она вышла за территорию двора и села на одну из скамей, стоявших вдоль подъездной дороги. С того места, где она сидела, наискосок виднелся длинный фасад дома и увенчанная куполом часовня в конце одного крыла. За воротами в стене внутреннего двора темнела зелень цветника и поднимались статуи на фоне желтеющего парка. На бордюрах дотлевали несколько поздних розовых и пунцовых гвоздик, но павлин, расхаживающий на солнце, казалось, вобрал в свой распущенный хвост все великолепие здешнего лета.

В руке миссис Лит держала письмо, которое открыло ей глаза на эти вещи, и улыбка трогала ее губы от простого ощущения листка бумаги в пальцах. Листок, заставлявший ее трепетать, делал острее все ее чувства. Она по-новому воспринимала, видела, впивала сверкающий мир, словно вдруг сдернули прикрывавшую его тончайшую пелену.

Такая же пелена, как стало ясно ей сейчас, всегда висела между нею и жизнью. Вроде театральной кисеи, которая придает иллюзию подлинности декорациям за ней, оказывающимся в конце концов не более чем нарисованным пейзажем.

В девичестве она вряд ли сознавала свое в этом отношении отличие от других. В упорядоченном, сытом мире Саммерсов к инакости относились как к безнравственности или невоспитанности и с людьми чувствующими предпочитали не знаться. Иногда Анна, с ощущением, будто движется ощупью в мире, где все шиворот-навыворот, удивлялась, почему все вокруг нее игнорируют любую страсть и чувство, бывшие источником великой поэзии и незабываемых деяний. Она не представляла себе, как потрясающие вещи, о которых читаешь в книгах, могли бы вообще произойти в обществе, состоящем исключительно из людей, подобных ее родителям и их друзьям. Она была уверена, случись нечто подобное в ее ближайшем окружении, мать обратилась бы за советом к семейному духовнику, а отец, возможно, даже позвонил бы в полицию; и чувство юмора заставляло ее признать, что в подобных условиях такие меры предосторожности не были неоправданными.

Мало-помалу она покорилась обстоятельствам и научилась смотреть на реальность жизни просто как на полотно, по которому поэт и художник вышивают свои узоры, а на его ограниченное, огороженное и оберегаемое пространство — как на доподлинную действительность. В этом воображаемом пространстве деятельности и чувства проходили самые наполненные часы ее жизни; но вряд ли она полагала, будто из них можно вынести практический опыт или связать их с чем-то, что в реальности способно произойти с молодой женщиной, живущей на Западной Пятьдесят пятой улице.

Более того, она сознавала, что другие девушки, внешне ведущие схожую жизнь и будто бы не ведающие о мире скрытой красоты, обладают некой жизненно важной тайной, сокрытой от нее. Казалось, они обыкновенно понимают друг друга с полуслова; и они были осмотрительней ее, бдительней и тверже в своих желаниях, если не во мнениях. Она допускала, что они «умнее», и добродушно признавала, что ей далеко до них, в душе подозревая, что обладает запасом неиспользованной силы, какой в других не замечалось.

Это отчасти утешало в отсутствие многого из того, что составляло их «развлечение», но конечное чувство изоляции, чувство, что ей со смехом, но твердо отказывают в привилегии быть одной из них, вынудило ее вновь уйти в себя и усилило сдержанность, отчего завистливые мамаши приводили ее в пример как образец женской воспитанности. Она говорила себе: в один прекрасный день любовь освободит ее от этих чар воображения. Она была убеждена, что возвышенная страсть — ключ к загадке; но трудно было соотнести ее представление о страсти с теми формами любви, с которыми она познакомилась лично. Две или три девушки, которым она завидовала за их лучшее владение искусством жизни, со временем вступили в то, что по-разному называется романтическим или безрассудным браком; одна даже сбежала с женихом и какое-то время страдала оттого, что все общество осудило ее. Это была страсть в действии, романтическая любовь, ставшая реальностью; однако героинь, свершивших сей подвиг, это не преобразило, а их мужья остались столь же скучны, как прежде, когда где-нибудь на обеде вы оказывались с ними за одним столом.