Дробный танец ног и когтей предводителя еретиков свидетельствовал о его удовольствии. Пленка на глазах Ларка добавила поток искр, которые
Но вот Харрулен неожиданно сменил тему и перешел на англик.
– Ты знаешь, что время паломничества совсем близко?
– Я как раз писал письмо. Сейчас наброшу одеяние и через мидур присоединюсь к группе у камня-Колеса.
Отчасти потому что о присутствии Ларка попросила Линг, мудрецы предоставили фракции еретиков две шестерки из ста сорока четырех избранных, которые совершат первое восхождение и будут приветствовать проснувшееся Яйцо. Услышав новость, Ларк ощутил привычное тепло, исходящее от камня, который он всегда носит на шее. Его напоминание и одновременно наказание. Паломничество с таким амулетом дается нелегко.
– Хорошо, – ответил Харрулен. – У камня-Колеса, прежде чем присоединиться к остальным, мы обсудим последнее предложение фанатиков…
Голос еретика стих, квуэн подобрал все пять ног под панцирь, присел и начал чувствительным языком ощупывать землю. На этот раз реук Ларка передал целый клубок ярких эмоций – ореол из смеси отвращения с неодобрением.
Харрулен продолжил:
– Кто-то еще на тропе. Тот, чье благородное происхождение противоречит недостойной спешке.
Вскоре он подошвами ног тоже ощутил дрожь земли. Пятичленный ритм, даже более знакомый, чем походка Харрулена. Похожий, но более простой, менее аристократический, походка того, кто слишком торопится и жаждет действий, чтобы заботиться об этикете или внешности.
Подняв вихрь ветвей и листьев, показалась еще одна бронированная фигура.
Подобно Харрулену, таксономист Утен одет для паломничества – в небрежно наброшенное, цельное белое одеяние, которое
– Ларк-арк, Харрулен-лен, – запинаясь, сразу из нескольких щелей несогласованно заговорил Утен. Харрулен презрительно повернул к нему купол, дожидаясь, пока вновь прибывший переведет дыхание.
– Идемте быстрей, вы оба. Они выходят!
–
– Дайте мне дур.
Ларк исчез в палатке, поискал свое одеяние пилигрима и остановился у письменного стола. Выхватил из папки незаконченное письмо и сунул в рукав вместе с подточенным карандашом. Чернила элегантней и не сотрутся. Но Саре все равно, если письмо дойдет до нее и сообщит самые последние новости.
– Пошли! – нетерпеливо торопил Утен вышедшего Ларка. – Садись на меня и поскакали! – Серый квуэн-ученый опустил один конец панциря к земле. На этот раз Харрулен даже застонал от раздражения. Конечно, дети так часто делают, но для взрослого серого, особенно с такой родословной, как у Утена, совершенно недостойно нести на своей спине человека. Однако так они быстрей доберутся до Луга Скрывшихся Чужаков и увидят поднявшееся чудо.
Называя их прекрасными, Линг допускала преуменьшение.
Ничего подобного Ларк никогда не видел. Даже когда листал древние книги с картинками или читал написанные до Контакта фантастические книги. Не было такого даже в снах.
На просторечии джиджоанских изгнанников всех галактов принято называть “звездными богами”. Но вот на лесной поляне существа, которые буквально достойны такого названия, настолько изысканны они внешне. Ларк мог лишь несколько мгновений смотреть на них, потом ему пришлось отвести полные слез глаза. В груди заболело.
Линг и остальные чужаки-люди образовали почетную стражу вокруг своих благородных патронов, а сверху летали бдительные роботы. Иногда один из рослых ротенов пальцем подзывал Ранна или Беш, показывая на соседнее дерево, павильон, стадо животных или застенчивого ребенка г'кека, и те, как послушные дети, усвоившие урок, начинали объяснять.
Собралась толпа. Прокторы Собрания, вооруженные красными палками, удерживали собравшихся, но никакой сумятицы не было. Атмосфера благоговения была такой напряженной, что не слышно было даже шепота.