Ричи

– Тут написано, – спокойно сказал он, – что маглы тайно по ночам забирают из ангара мастерской мистера Гросвенора зачарованные предметы. Это единственный факт, и тот косвенный, Корнелиус. Всё остальное – досужие домыслы, ничем неподтвержденные, кроме голословных обвинений. Как председатель Визенгамота, я вам скажу, что этой грамотой можно в крайнем случае подтереться. Этот документ никак не может выступать основанием для обвинений юноши в преступлении. А вот Лорд Гросвенор вправе подать в суд за клевету на автора сего опуса, – помахал директор пергаментом перед глазами министра.

Вдруг выражение лица министра изменилось: он понял. Отступив на шаг назад, он пробормотал:

– Что… Я не… Но мне сказали…

– Вас ввели в заблуждение, Корнелиус, – произнёс Дамблдор.

Ричард с прищуром посмотрел на министра через щёлки век, словно через оптический прицел снайперского бластера на врага в виртуальной игре-групповом шутере. Он был обеспокоен, взволнован, напуган, но скрывал эти чувства под маской холодного равнодушия. Но основной эмоцией преобладала злость. Даже ярость, холодная, как арктический лёд, которая прорвалась наружу.

Фадж заметил взгляд юного лорда, и ему стало страшно. Сердце министра пропустило удар. Он видел перед собой маленького мальчика, но всеми фибрами души чувствовал, словно его заперли в клетке с голодным драконом, жаждущим сочной плоти пожилого волшебника. Фадж смотрел на Ричарда со смешанным выражением ужаса и бравады.

– Кингсли! – громко воскликнул он. – Мы уходим.

– Да, сэр, – с облегчением отозвался темнокожий аврор.

Министр подошел к камину и бросил туда горсть дымолетного пороха.

– Министерство магии, – произнес он, после чего обернулся.

За спиной министра в камине загорелось зелёное пламя.

– Я этого так не оставлю! – со злостью заявил Фадж, после чего резко развернулся и прыгнул в огонь.

Вслед за министром кабинет через камин покинули авроры.

Помона Спраут с облегчением вздохнула и расслабилась.

Профессор Макгонагалл перестала напоминать натянутую струну, но при этом на её лице оставалось строгое и недовольное выражение.

Директор Дамблдор отеческим тоном обратился к деканам:

– Помона, Минерва, вы идите. За мистера Гросвенора не беспокойтесь, у меня в кабинете ему ничего не грозит.

– Хорошо, Альбус, – ответила Макгонагалл, после этого направившись на выход.

Профессор Спраут подошла к Ричарду и потрепала его по макушке.

– Все замечательно, мой хороший, – тепло улыбнулась она. – Как поговоришь с директором, отправляйся в общежитии и отдыхай. Если плохо себя чувствуешь, сходи в больничное крыло.

– Спасибо, декан Спраут, – искренне поблагодарил Ричард.

Вскоре директор и юный пуффендуец остались в кабинете вдвоём, если не считать феникса и множества живых портретов.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, мой мальчик? – добродушным тоном поинтересовался Дамблдор.

Ричард невольно провёл тыльной стороной ладони по подбородку. Он внимательно разглядывал директора, отмечая мелочи, вроде белых звёзд на лиловой мантии, словно у чародея-звездочета из сказки, колокольчиков в бороде и острых глаз, скрытых за очками-половинками.

– Роскошная борода, директор Дамблдор, – нарушил молчание мальчик. – Должно быть, сложно за такой ухаживать?

– Непросто, – уголки губ Дамблдора поползли вверх. – Но волшебство творит чудеса. Всего пара пассов палочкой поутру – и борода выглядит великолепно.

"Всё будто по заключению психиатра-криминалиста, – отметил про себя Ричард. – Одежда, поведение, перехват инициативы в разговоре с министром. И я один на один с этим психом. Ну и дела… Только от Азкабана отбрыкался, а тут это… Ох, чует мое мягкое место, что директор меня не просто так пытался отмазать. С одной стороны он показал министру свою власть в школе, с другой стороны вроде как сделал большое одолжение юному лорду, а на самом деле просто выполнил свои обязанности руководителя учебного заведения. И хотя мне реально ничего не грозило, поскольку обвинения были действительно шиты белыми нитками, но со стороны для ребёнка моего возраста подобная ситуация должна казаться очень опасной. О том, чем руководствовался министр, буду думать позже. А сейчас нужно понять, что Дамблдору понадобилось от меня"

– Феникс, – заметил Ричард, обратив взор на птицу. – Занимательный и очень редкий экземпляр волшебной фауны. Я слышал, они могут телепортироваться вместе с большим грузом.

– Мы, волшебники, говорим аппарировать или трансгрессировать, – спокойным тоном поправил Дамблдор, тоже посмотрев на феникса. – Да, Фоукс удивительная птица, и его возможности поражают воображение.

Директор вновь обернулся к Ричи и сказал:

– Ричард, волшебная сила порой пьянит. Кажется, что можешь делать все и ничего за это не будет. Но на самом деле это не так.

Ричарду не понравилось, к чему клонит директор. Ему стало понятно, что Дамблдор не поверил в его невиновность. Он решил задать вопрос:

– Директор Дамблдор, вы что-нибудь коллекционировали?

– Да, мой мальчик, – ответил Дамблдор. – Я обожаю сладости и надеюсь попробовать их все, что существуют в мире.