Ричард III

Совет также озаботился удовлетворением первоочередных потребностей короля. Было высказано мнение, что дворец епископа Лондонского не может считаться достойным жильем для монарха. Кто-то предложил сделать королевской резиденцией госпиталь Святого Иоанна. Но этот вариант был отвергнут, поскольку советники решили, что он ничем не лучше епископского дворца. Кто-то назвал в качестве возможного места проживания Эдуарда V Вестминстерский дворец. Это предложение также не нашло поддержки, ибо в соседнем здании аббатства нашли убежище Вудвиллы, и подобное соседство никому не показалось приемлемым. Наконец, герцог Бакингемский предложил разместить короля в Лондонском Тауэре. В те времена старинный замок не обрел еще той мрачной славы, которую получил позже, при Тюдорах. Английские короли не раз делали его своей резиденцией, тем более что мощная крепость давала надежное укрытие во время гражданских смут. После недолгого обсуждения предложение Бакингема было единогласно принято, и король Эдуард занял роскошные апартаменты, выстроенные во внутреннем дворе Тауэра, где должен был оставаться до грядущей коронации.

Предварительной датой этой торжественной церемонии был определен вторник 24 июня. К ней также приурочили созыв парламента, которому предстояло подтвердить начало нового правления. Королевская канцелярия разослала лордам именные приглашения, а шерифам приказы организовать выборы в палату общин. Открытие парламента планировалось на 25 июня.

* * *

7 мая Ричард собрал в замке Бейнардс исполнителей завещания короля Эдуарда IV, чтобы исполнить последнюю волю брата. Однако сразу же выяснилось, что сделать это невозможно. Прежде всего Вудвиллами была похищена большая часть королевской казны — кстати сказать, вернуть ее впоследствии так и не удалось. Передать завещанное детям короля также казалось затруднительным, ибо королева держала их в святилище Вестминстера в фактическом заключении.

Совет принял временные меры. Оставшиеся королевские сокровища поместили под церковный надзор и поручили приору Винчестера следить за их сохранностью. 23 мая архиепископ Кентерберийский учредил специальную комиссию, которая должна была организовать продажу некоторой части ценных предметов для оплаты расходов на королевские похороны, которые составили весьма существенную сумму в 1496 фунтов 17 шиллингов и два пенса. Совет по настоянию Ричарда назначил уполномоченных для ведения переговоров с Элизабет Вудвилл, но никаких результатов им добиться не удалось.

Королева в своем убежище не склонна была идти на компромиссы и не теряла времени даром: Вудвиллы готовились применить силу против Ричарда. Поэтому протектор был вынужден изолировать тех членов ее семейства, которые не скрывались и не находились в бегах. Выполняя обещание, данное Хейстингсу, он подробно изложил перед советом свои мотивы, подвигшие его задержать графа Риверса, Вона и Грея. Герцог Глостерский настаивал на том, чтобы предъявить арестованным обвинения в государственной измене, ибо они планировали поднять руку на протектора — официального правителя Англии, чьи полномочия были равны королевским. Герцог Бакингемский, лорд Хейстингс и светские лорды поддержали его, но некоторые духовные особы воспротивились. Более искушенные в юридической казуистике, они заявили, что заговор вряд ли можно считать изменой. Даже если Вудвиллы готовили засаду — чему, по их мнению, не было представлено убедительных доказательств, — Ричард на тот момент еще не был официально провозглашен протектором. В ответ герцог Глостерский заметил, что протектором он стал по воле покойного короля, а не по желанию лордов, и поэтому его вступление в должность совершилось в тот момент, когда умер Эдуард IV — точно так же как Эдуард V стал королем в минуту смерти отца, а не после коронации, которой, кстати, еще не было. В результате долгих препирательств Ричард согласился на компромиссное решение — Риверс и его соратники останутся в заключении на неопределенный срок, а владения маркиза Дорсетского конфискуются.

Протектор ни в коем разе не был удовлетворен этими полумерами, ибо Вудвиллы всерьез угрожали миру и спокойствию королевства. Но поскольку деться из-под стражи им было некуда, он на время удовлетворился замораживанием ситуации с тем, чтобы разобраться с ней позже. А пока занялся теми недругами, которые были за пределами его досягаемости.

Маркиз Дорсетский бежал из святилища, обманув дозоры, выставленные вокруг Вестминстерского аббатства, и скрывался неведомо где. Сильный флот сэра Эдуарда Вудвилла крейсировал в Ла-Манше. Когда протектору донесли, что корабли встали на якорь в Даунсе — на рейде между песчаной 16-километровой банкой Гудвин-Сэндз и восточным побережьем Кента, — он издал прокламацию, в которой объявлял полное прощение всем солдатам и матросам, которые покинут флот предателя. Сэр Эдуард, маркиз Дорсетский, а также их приверженец Роберт Рэтклифф объявлялись врагами государства, за их головы назначалась награда.