В тот же вечер его пытались отравить.
Через три дня, 13 июня 1483 года, Ричард пришёл на заседание совета в Тауэр и выдвинул обвинение против заговорщиков.
Следствие продлилось несколько дней. Влиять на него Дик не счёл нужным. Впрочем, единственное, что от него зависело, он исполнил: защитником по этому делу Ричард назначил личного законника Гастингса, Уильяма Кэтсби, человека талантливого и знающего своё дело. Будь подобный адвокат у Джорджа, возможно, трагедии удалось бы избежать, а герцог Кларенс интриговал и поныне. Но единственным смягчающим обстоятельством, которое удалось выявить Кэтсби, оказалась влюблённость лорда Гастингса в Джейн Шор.
Сам Уильям держался до такой степени вызывающе, в такой дерзкой и грубой форме отрицал свою вину, что свёл к нулю все усилия адвоката. Он вновь обратился с обвинительной речью в отношении Ричарда. В ней Глостера если только узурпатором не назвал, зато жаждущим власти самодуром — сколь угодно. Дик в какой-то момент не выдержал и вышел из зала. Но не он один оказался потрясённым поведением лорда-камергера. Члены совета, несмотря на все заслуги, близкую дружбу и родственные связи с покойным королём, приговорили Гастингса к казни.
Дик не мог отказаться от утверждения этого решения. В соответствии с клятвой, данной парламенту в начале своего правления, он обязан был согласиться с приговором. Но, желая облегчить участь Гастингса и оградить его от издевательств толпы, Ричард распорядился свершить экзекуцию во внутреннем дворе Тауэра, на лугу, перед церковью Святого Петра, а не публично, на Тауэрском холме, где к месту казни собирались тысячи горожан. Казнь состоялась в день суда, 20 июня.
Незадолго до случившегося Глостер утвердил закон, по которому дети государственных преступников не несли ответственности за действия родителей. И это оставалось единственным утешением. Все титулы и земли лорда Уильяма перешли его вдове и старшему сыну, продолжившему, как и ранее, служить во дворце в свите герцога Глостера.
— И составьте указ, — распорядился Ричард. — Отразите в нём все подробности разоблачения заговора. Пусть глашатаи зачитают его прилюдно.
Он успел заметить удивлённый взгляд Бэкингема. Никогда ранее короли не разъясняли подданным причины своих поступков.
«А я и не король», — усмехнулся про себя Глостер. Он не оправдывался, нет. Просто подобное казалось ему важным.
Остальных заговорщиков помиловали. За Джона Мортона неожиданно заступился Бэкингем. Взгляд, который Генри бросал на епископа, Ричарду не нравился. Так родич обычно смотрел, когда заключал очередное пари или вызнавал пикантные сплетни.
Выходя из зала суда, епископ выглядел довольным и неудовлетворённым одновременно. В ненависти к младшему Йорку он закостенел ещё больше. А это помилование наверняка расценил изощрённым унижением своей драгоценной особы.
Ротерхейм и Стенли оказались настолько напуганы участью Гастингса, что повинились во всём. Осталась лишь Шор, но ей Дик не собирался оказывать снисхождения. Смерть Уильяма не должна оставаться неотомщённой, а погиб он только благодаря этой змее!
Глава 11