Резистент

Время идет. Я не могу понять, почему разговор с Адамом так и не состоялся. Если до завтра никто ничего не скажет, придется снова продумывать побег. Теперь это будет в разы сложнее. Но утром Бернев все-таки приходит с новостями:

– И Адам, и Агата отказываются от твоих условий. Так что меняться будем сразу.

– Это как?

– Через три дня Агата будет у границ города. Тогда и обменяемся.

– И кто гарантирует, что мы сможем уйти?

– Вы встретитесь у скал. Туда за вами никто не рискнет пойти.

Странный план.

– А где гарантия, что мы все втроем не сбежим?

– Ее нет, – Бернев разводит руками, – но у меня нет выбора. Надеюсь, Агата достаточно благоразумна и понимает, что только ее возвращение заставит меня оставить коммуну в покое.

Я решаюсь задать вопрос, который уже обдумывала много раз:

– Почему это так важно? Почему она так важна?

– Она – абсолютный Резистент, – быстро, без раздумий отвечает Бернев.

– Не единственный, есть и другие, – не отстаю я, хотя и знаю, что Бернев редко отвечает на вопросы. – Так что в ней особенного?

– Ничего. Она врач и много знает о Центре. Я не могу позволить ей уйти.

Не вяжется. Врачей здесь предостаточно, всегда можно обучить новых. Агата – проблемный Резистент, в конце концов, это она организовала побег. Наверняка сможет провернуть такое еще раз. И да – она действительно много знает. И задает себе много вопросов, а потом еще и ответы на них находит. Тогда почему Бернев так жаждет ее возвращения, что готов рискнуть? Ясно, что вразумительного ответа от него не дождаться. Похоже, я не смогла бы стать равноценной заменой Агаты, даже если бы призналась, что я – абсолютный Резистент.

Мой план сорвался; в глубине души я обрадовалась, но лишь на мгновение. Потом стало стыдно.

– Я на это не согласна.

– Вот как. Ну все, обмен отменяется, – Бернев криво усмехается.

– Вы ведь не сможете заставить меня уйти.

– Еще как смогу. Увидишь.

Я понимаю, что сможет. Не пойду добровольно – пойду под прицелом. Откажусь – буду смотреть, как под прицел попадает Артур или Адам.

– Я могу что-нибудь с собой сделать.

– Агата этого уже не узнает.

По спине пробегает дрожь. Все, я провалила миссию, нарушила данное самой себе обещание. Это вышло так быстро и просто, что я даже осознать не успела. И тогда я говорю:

– Я тоже…

И успеваю захлопнуть рот прежде, чем договариваю: «абсолютный Резистент». Это погубит Адама. Отберет его шанс выбраться на свободу. Обмен должен состояться, так или иначе.

– Что – тоже?

– Ничего.

Не похоже, чтобы Бернев придал моим словам значение. Если и так – я вовремя замолчала, по этой фразе ничего не поймешь.

– Готовься к пути.

Бернев уходит.

Я в отчаянии.

Впервые за долгое время задумываюсь, как проведу остаток жизни. Неужели где-то посреди пустоши, прячась от дикарей и животных в разрушенных городах? Все еще трудно поверить, что это и есть моя жизнь. Но там мои друзья, там будет Адам. Я не стану жаловаться. Может, там окажется совсем не плохо. Но смогу ли я хоть раз уснуть, зная, что Агата где-то в Центре, может, на операционном столе, а может, уже мертва?

Она не придет. Мысль бьет в голову, как молния. Агата не станет меняться. Она, конечно, хочет, но разве ей позволят брат и жених? Разве отпустят ее назад, когда столько старались вызволить? Точно. У них есть план. Они что-то придумали, чтобы вытащить нас всех. Или это я себя утешаю, чтобы не мучиться чувством вины? Но я или заставлю себя поверить в это, или буду трястись от злости и бессилия еще три дня. И я выбираю первый вариант.

Палата стала мне почти родной. На раковине стоят теперь мыло, шампунь, дезодорант; кровать застелена теплым пледом. На спинке кровати висит моя одежда, выстиранная и зашитая там, где была дыра от пули. Бернев позаботился, чтобы мне здесь было удобно, – зачем?

День идет за днем, я сплю по несколько раз в сутки, пытаюсь убить время, глядя в окно, или просто хожу туда-сюда по палате. Пару раз качала пресс и отжималась от пола, вспоминая ежедневные тренировки. Почему все так вышло? Мне ведь уже нравилось в Центре. Мне хотелось чувствовать себя нужной, быть разведчиком, тренироваться, праздновать дни рождения с новыми друзьями. Я могла бы стать здесь своей. А Бернев растоптал мои надежды, как мелкую букашку. Показал, как я была наивна, когда поверила в лучшую жизнь. И теперь я заперта в лаборатории, моя подруга мертва, а сестра ненавидит меня. Даже если обмен состоится, все еще может неплохо закончиться для меня, но не для Агаты.

Утром перед уходом я долго готовлюсь. Тщательно моюсь, потому что не знаю, когда приму душ в следующий раз. Собираю волосы в хвост, завязываю полоской ткани, оторванной от простыни. Надеваю чистенькую форму. Даже когда я покину город навсегда, на спине все еще будет эмблема ЦИР. Очень хочется посмотреться в зеркало, хотя я и так знаю, что ничего хорошего там не увижу. Из-под облегающей ногу штанины видна повязка. Как я буду менять ее сама? Рана почти зажила, но временами напоминает о себе ноющей болью.