Резак 2

— Я обязательно скажу Святу, чтобы поискал получше. А нельзя ли у вас спросить? Мы ищем одну старинную древнюю машину. Я не знаю на что это похоже. Вам не попадалось чего ни будь вроде карьерного самосвала на костылях, или парохода на ножках? Может быть тут атомная электростанция ходила или горно-обогатительный комбинат пробегал? Главное, чтобы очень древнее и из металла. Должно быть где-то в пекле. Может случайно видели?

— А-а-а-а-а. Тогда вам туда, — произнесло существо у меня в голове, и махнув рукой в другую сторону, растворилось облаком тёмного тумана.

В стороне куда существо махнуло рукой в этот раз, появлялась ещё одна дорога. Как и в первом случае, проламывая чёрные графитовые очертания всего, что попадалась на пути, появлялся ровный путь, шириной метра три, состоящая из точно таких же полированных треугольников. Дорога образовывалась сама по себе, разрушая контуры чёрных деревьев, домов и ровняя неровности земли. Эта дорога уходила далеко в пекло, извиваясь по переплетению полосок черноты и уходя за пределы видимости.

Я повернул голову и посмотрел в сторону нашей машины. Старшая сестра, наверно почувствовавшая, что кожа уже перестала гореть, посмела открыть глаза и вылезла из машины наблюдая за всем происходящим. Сколько она увидела из произошедшего представления не имею, но, судя по перепуганному лицу, немало. Вот и хорошо, не придётся ничего доказывать, она всё сама видела.

Луиза стояла, боясь шелохнуться. Подруга стянула маску противогаза. По её бледному, почти белому лицу текли крупные капли пота, и она прошептала одними губами:

— Резак, ты дебил.

Глава 16. Резак. Корейская и французская кухня

Мы шли третьи сутки. Я катил тележку с младшей сестрой, а старшая сестра помогала тащить выбившуюся из сил Луизу. В очередной раз поблагодарил Стикс за то, что в этот раз вместо субтильной профурсетки он нам послал крепкую, рослую бабу. Без неё я бы давно бросил сонную девушку посреди черноты и тащил бы свою подругу. Ещё я благодарил себя за то, что не пошёл сразу по дороге, гордо взвалив на плечо сонное тело и задрав подбородок, а начал думать головой.

Когда дельцы делали броневики черепашки, они проверяли мотор и техническое состояние машины, осматривали подвеску, заправляли бак по самую крышку, пылесосили салон, но не заморачивались на содержимое багажника и перчаточного ящика. В нашем багажнике была основательная детская коляска, трёхколёсный велик, удочки и сумка с рыболовными принадлежностями. Также нашлась полторашка воды, из которой, наверное, мыли руки и её регулярно наполняли. Пластик бутылки был потёрт, а пробка была с другого напитка, но вода внутри оказалась обычная, из-под крана. Была ещё одна бутылка с водой, которую я прихватил на стоянке, а вот вся газировка, которую взяла Луиза, взорвалась, расплёскивая по всему салону сладкую пену.

Прежде чем отправиться в путь, я смастерил из коляски, велика, раскладной дюралевой лопаты и всего, что смог отодрать от машины, нечто вроде тележки и приладил буксировочный трос, чтобы он удобно размещался на груди.

Сейчас, таща тело на колёсной тележке, по ровной словно стекло дороге, благодарил себя за предусмотрительность и хомячество. Чёрное существо ни слова не сказало о том, что с дороги сходить нельзя или нельзя лечь поспать, но я это знал. Стоило нам остановиться хоть на шаг, или прилечь на часок, и призрачная дорога растает, оставив нас посреди агрессивной черноты. Если сойти с неё хоть на шаг, то вернуться на неё мы уже никогда не сможем.

Вдоль нашего пути бежали огромные заражённые, проявляя интерес к столь вкусным персонам, но боялись даже сунуть нос в нашу защитницу, и немного пройдясь параллельно и видя, что мы не собираемся покидать аномальную зону, убегали искать добычу полегче. Моя бабская банда неплохо подготовилась к путешествию. Я, из своей фляги концентрированной вытяжки из споранов, капнул немного в воду, и у нас получилось почти три литра нормального живчика, была тележка для перевозки тела и решимость в глазах. Никто и не мог предполагать, что дорога растянется на трое суток, а воду мы выпили ещё на первые. Сейчас мы держались только на инъекциях спека и стимуляторах, которые я тоже всегда таскал с избытком. Облизывая пересохшие губы, я тащил лямку тележки, а старшая сестра, поддерживала, теряющую от обезвоживания и усталости Луизу. Стоять нельзя, только идти, только вперёд. Все возможные точки невозврата были пройдены, а если обернуться назад, то было видно, как несокрушимые плиты чёрного полированного камня покрывались трещинами и рассыпалась в пыль, оставляя неровную полоску.