Революция и флот

На этом заседании впервые появились представители водного транспорта (организация, ведавшая управлением торгового флота) во главе с неким Кремлянским (механик торгового флота), назначенным состоять во главе водного транспорта лично Лениным, который отпустил ему на дела транспорта два миллиона рублей, причем последний расходовал эти деньги по своему личному усмотрению. Представителей торгового флота сначала не хотели допускать на заседание, но затем они были допущены на том основании, что в предписании уничтожить флот указывалось также на потопление коммерческих судов. Кремлянский своими ультрабольшевистскими выступлениями на всех дальнейших собраниях сыграл немалую роль в потоплении судов в Новороссийске, помимо всего прочего агитируя еще против адмирала Саблина, капитана 1-го ранга Тихменева и вообще командного состава. Надо сказать, что с самого начала разговоров о потоплении флота в городе велась определенная агитация в том смысле, что уничтожение судов выгодно только офицерам и что этот план измышлен офицерами. В последний же день, день уничтожения судов, уже проповедовалось иное, а именно – что офицеры не хотят топить корабли, а решили их увести в Севастополь. Вся эта агитация на матросов не имела никакого влияния, но у населения пользовалась большим успехом.

На следующий день с полдня опять было назначено заседание на «Воле», присутствовать на котором обещали и оба комиссара; однако они не пришли. Команды стали волноваться, и было решено вызвать их по телефону. Когда их не оказалось дома, был послан патруль, чтобы найти и привести их силой. Патруль вернулся и сообщил, что Вахрамеев и Глебов-Авилов в поезде Вахрамеева удрали в Екатеринодар. Негодованию команд не было пределов, и они стали изобретать различные способы, как бы догнать и арестовать комиссаров.

Вскоре была получена телеграмма с какой-то промежуточной станции. В этой телеграмме Вахрамеев сообщал, что, так как миссия им исполнена не была, он считает свое дальнейшее пребывание в Новороссийске излишним, а потому и уехал, взяв с собою и Глебова-Авилова, дабы вместе с ним доложить в Москве о всем происшедшем.

Утром, обещая присутствовать на заседании, Глебов-Авилов в разговоре с Тихменевым сказал: «Ввиду того, что среди команд стало преобладать решение воевать до конца, а это означает, что суда уничтожены не будут, то лучше в таком случае флоту перейти в Севастополь». Кроме того, на вопрос, как надо смотреть на последнюю телеграмму – идти в Севастополь, и та ли эта телеграмма, о которой говорится в шифрованном радио, что ее исполнять не надо, Глебов ответил, что теперь он и сам ничего не знает и что, пожалуй, эта телеграмма – новая. Это были его последние слова перед бегством.

На заседании, во время которого обнаружилось исчезновение комиссаров, было получено первое донесение о том, что немцы высаживаются в Тамани и что высадить предполагается отряд в 20 тысяч. Это известие окончательно убивало последнюю надежду остаться в Новороссийске.

С этого момента уже началась агония флота. Вконец издерганный личный состав морально умер. Команды перестали есть, спать, метались из стороны в сторону и, потеряв голову, только митинговали. Было несколько случаев дезертирства и самоубийства.

На следующий день после бегства Вахрамеева и Авилова из Екатеринодара прибыли в Новороссийск два эшелона с красноармейцами, которые стали держать себя по отношению к матросам весьма вызывающе. Ими были заняты все караулы в городе.

На городской площади был назначен митинг для населения, на котором должен был разбираться вопрос о судьбе флота. Из любопытства послушать пошло и много матросов. На этот митинг был приведен отряд вооруженных красноармейцев, которые с ручными гранатами в руках оцепили всю площадь. В это же время на вспомогательном крейсере «Троян» происходило очередное заседание флота, на которое прибыли представители Кубанско-Черноморской республики. Дело в том, что кому-то пришла шальная мысль спасти флот, присоединившись к Кубанско-Черноморской республике, которая якобы имеет достаточно войск, чтобы обороняться от немцев. На этом заседании представители означенной «республики» уверяли, что они порвали с Москвой, топить флот считают преступлением и готовы общими усилиями отстаивать Новороссийск. На вопросы, каким количеством штыков и артиллерией они обладают и какими финансовыми средствами располагают, эти представители, во главе с Рубиным (комиссар финансов), ответа не дали, а предложили послать представителей в Екатеринодар, где, по их словам, все будет выяснено.

На это заседание командующий прибыть отказался, а через капитана 1-го ранга Терентьева, обрисовавшего еще раз все безвыходное положение флота, передал, что он считает, что флот должен быть или уничтожен, или же переведен в Севастополь, но никакого третьего решения, к сожалению, быть не может.