Была и совершенно особая категория «красных матросов». Так, когда часть Минной дивизии из-за своей большевистской «неблагонадежности» была уже переведена поближе к Обуховскому и Невскому заводам, под угрозу орудий «Хивинца», на нее был назначен комиссаром некий Буш. Матросом он никогда не был и надел матросскую фланелевку и фуражку только в феврале 1918 года. Прошлое его терялось во мраке неизвестности, а относительно настоящего не могло быть сомнения, что это – платный агент Смольного. Всегда расфранченный, донельзя вежливый и аккуратный, он скорее напоминал не простого матроса, а бывшего студента. Неужели и его следует причислить к среде матросов и на этом основании делать какие-нибудь выводы?..
Отвращение, питаемое обществом к матросам, вытекает именно отсюда, из таких примеров. Обобщать – легко, хотя следовало бы и разобраться.
Являются ли матросы печальным исключением из русского народа? Большая часть их, несомненно, – глубоко преступна, но разве меньшее количество таких же злодеев можно найти среди солдат, рабочих или крестьян? Революция развратила весь народ. Матросы же – плоть от плоти и кровь от крови этого народа, со всеми его плюсами и минусами, – не избежали той же участи. Почему же обобщают только матросов, но не обобщают весь русский народ?
Когда был здоров народный организм – были хороши и все его составные части, когда же яд разложения коснулся Русского Колосса, то в нем оказался отравлен каждый атом. Вот такими-то атомами и являются матросы. Действие яда не осуждают, но с ним борются, стараются локализовать дальнейший процесс разрушения. Матросы будут опять хороши, когда выздоровеет Россия.
V
Кончилась мировая война.
Молчат орудия; не работают пулеметы; опустели окопы… Не бороздят морей грозные эскадры дредноутов; не рассекают волны легкие, грациозные корпуса крейсеров, и быстроходные миноносцы не снуют по необъятной шири водных пространств; не видно больше и коварного перископа, незаметно подбирающегося к своей жертве. Моря опустели, но вот понемногу, по всем направлениям, поползли неуклюжие «купцы», уже спокойно везущие свои грузы. В воздухе – тишина, и не носятся в нем легкокрылые стальные птицы, венец творения человеческого гения; не плывут воздушные корабли, бесшумно направляясь к чужим городам, чтобы под покровом темноты сбросить там свои бомбы…
Почти пять лет длилась война, и Европа стояла, залитая потоками крови. Сколько убитых и искалеченных! Сколько лишено крова и обездолено! Огромные цветущие районы превращены в пустыни, а города – в развалины; уничтожены дивные памятники искусства; сведена на нет упорная работа целых поколений. Пройдет много времени, прежде чем все будет восстановлено и жизнь опять войдет в старое русло.
Эти годы великой борьбы видели много героизма, много чудес храбрости обеих противных сторон. Такой войны еще никогда не знала история ни по оружию, ни по способам ведения, ни по количеству жертв. Человеческий гений неустанно работал над средствами истребления, и с изумительной быстротой совершенствовались аэропланы и воздушные корабли, подводные лодки и мины, орудия, пулеметы, газы и так далее. Вся энергия мира была направлена исключительно на то, чтобы достичь наибольших результатов в области разрушительной техники.
Все на фронт! Все для войны! Война до полной победы! – вот лозунги, которыми проникся и жил обезумевший мир.
Исход войны был уже заранее предрешен, так как Германия, героически боровшаяся одна против многочисленных врагов, не могла победить. Не побежденная в военном искусстве, она пала, раздавленная численностью противников.
Германия была добита; принуждена была склонить свою гордую голову пред неумолимыми врагами. Но, кроме нее, есть еще и другие жертвы этой войны, и среди них – Великая Россия. Она – тоже в числе побежденных, но побеждена не в борьбе, а происками союзников и внутренними врагами. Прежде державная и могучая, ныне она – нищая, несчастная, безответная раба иноплеменных правителей и иностранных вожделений.