Революция и флот

Озадаченный Чернов поторопился исполнить столь категорическое требование, и члены собрания стали спешно покидать зал, оставляя даже свои вещи. Среди доставшихся «трофеев», между прочим, была найдена записная книжка одного из «народных представителей», которая достаточно ясно свидетельствовала о своем владельце: тут были медицинские рецепты «специалистов», весьма интимная переписка и стихи довольно пикантного содержания. Как бы там ни было, но Железняков дал отличный урок и отличную оценку всем сливкам русской революции, показал, что с ними церемониться нечего. В этом – его заслуга, и в силу этого он выделен нами тоже как своеобразный тип матроса…

Анализируя суть матросской среды, в качестве примеров мы привели здесь случаи, в которых действующими лицами были отдельные матросы. Синтез матросской среды тоже очень интересен и колоритен, так как рисует ее психологию и отличительные свойства.

В последние дни защиты Моонзунда, когда сухопутные части, предпочитая бою – плен, отказывались драться, небольшая, сборная с нескольких кораблей, горсточка матросов продолжала защищать перешеек между островами Эзель и Моон. Несмотря на то что там все они были совершенно добровольно, они не только не сдались, но и отказались отойти. Весь отряд лег до одного человека.

Началась Гражданская война. Юг России превратился в сплошной район междуусобной борьбы. Весна 1918 года. Армавир. Тяжелое время Добровольческой армии. Сжатая в кольцо большевиков, она судорожно отбивает их непрерывные атаки. Большевистские цепи следовали одна за другой, причем впереди – во весь рост, с винтовками на руку, одетые в летнюю белую форму, шли матросы. Как подкошенные падали они под огнем пулеметов, но оставшиеся продолжали идти вперед. Из них никто не уцелел, но сами добровольцы признавали, что дойди матросы – им пришлось бы очень плохо. Меня просили дать объяснение такой безумной храбрости, такого мужества пред лицом смерти. Я мог только ответить: «Это коренится уже в самой природе матросов. Опасность на суше, в сравнении с опасностями на море, казалась им ничтожной».

Независимо от того, где, кем и во имя чего проявляется храбрость, – она должна цениться всеми. Отдавали должное матросам и в Добровольческой армии, хотя их смертельно там ненавидели и беспощадно уничтожали. Тут кстати будет привести мнение одного из главных вождей Добровольческой армии, генерала Драгомирова, который сказал, что наибольшая опасность в большевистской армии для добровольцев заключается именно в матросах, что ими там все только и держится.

Правильно учитывая значение матросов, высшее командование Добровольческих армий, однако, никак не могло отрешиться от предубеждения против них даже в тех случаях, где было бы выгодно с военной точки зрения думать и действовать иначе. Морские офицеры, находившиеся тогда в армии, предложили испытать матросов, как боевой элемент, но получили ответ, что это – немыслимо, так как слишком велика общая ненависть к «синим воротникам». Эту ненависть можно объяснить только тем, что многие отожествляют всех матросов, отказываются верить, что среди них есть хорошие люди. Казалось бы, уж кому ненавидеть матросов, так это – морским офицерам; но они отнюдь не ослеплены чувством мести и строго разбираются в каждом отдельном случае.

Руденок, Дючков, Измайлов, Дыбенко и другие, если только они еще живы, должны примерно расплатиться за свои злодеяния. Это все – старые матросы, но таких было немного.

Убийцы же в Гельсингфорсе и Кронштадте, а также герои Петрограда были большей частью или «ряженые», или молодые матросы, еще не имевшие никакого представления о флоте.

К этой же формации принадлежала и команда «Хивинца», укомплектованная по выбору Смольного. Большевистский переворот и демобилизация застали «Хивинца» в Неве, и матросы с него играли видную роль при первых шагах новой власти. Вот из кого состояли те «матросские» патрули, которые посылались большевиками для производства обысков и арестов, неизменно сопровождавшихся грабежами и насилиями. «Хивинец» был даже непосредственно соединен с Гороховой, 2 полевым телефоном, по которому и получал распоряжения. Команда его ни в чем не нуждалась: она получала от Смольного особое денежное довольствие, неограниченный паек и белый хлеб. Но среди них не было ни одного настоящего старого матроса.

Именно такого рода были и те матросы с «Рюрика», которые служили палачами в кронштадтской чрезвычайке, за плату в 125 рублей с головы расстрелянного.

Но какое отношение к флоту имеют все они, не видевшие не только войны, но даже моря? Их срок службы был не старше – 1917 и 1918 годов.