Революция.com: Основы протестной инженерии

Революция представляет собой искусственное создание интенсивной мобильности (горизонтальной и вертикальной) людей и идей. Старые классические революции создавали смену социальных классов на вершине власти, бархатные революции чаше меняют фамилии игроков. Это связано с двумя причинами. С одной стороны, в прошлом общества жестко удерживали различия между классами, с другой – бархатные революции вызваны процессами политической глобализации, создающими искусственное сочетание реальных и виртуальных объектов, поддерживаемых внешней средой. Акцентируемые отличия в большей степени смешены в виртуальную плоскость.

Общество принципиально инерционно. Чем оно дальше отстоит от сегодняшнего дня, тем эта инерционность выше. Современный мир начинает развиваться по другим законам и движется по другой скорости. Это приводит к требованию реализации более существенных адаптационных механизмов. Любое внешнее изменение имеет существенные внутренние последствия, от которых не может закрыться ни одна страна.

Переход к следующему состоянию может быть трех видов:

• естественный;

• интенсивный;

• искусственный.

Примером интенсивного перехода может быть освоение целины в 50-е годы. Революция – это искусственный переход. Если при естественном переходе процесс сохранения и разрушения может быть незаметен для внешнего наблюдателя, то для революции характерно преобладание процессов разрушения над процессами сохранения.

Именно глобализация дала новые возможности для создания данного рода искусственных переходов. Если в прошлом происходил физический захват центров управления, то сегодня оказалось возможным оперировать на чисто когнитивном уровне, когда блокировка зданий кабинета министров или администрации президента в Киеве, являясь во многом чисто виртуальным действом, могла останавливать жизнь почти пятидесятимиллионной страны.

Глобализация выражается в числе прочего и в отмеченной Михаилом Виноградовым характеристике: «Общая закономерность в революциях на постсоветском пространстве есть – связана она с психологическим влиянием прецедента создания смены власти в соседних странах» [16]. При этом Россия, в отличие от постсоветских стран, «закрывается» тем, что она прошла период политической смены: «Наша, российская, революция уже произошла, причем для России была достаточно бархатной. Сегодня буря сидит только в головах части «мятежной элиты». Население выступает за компетентное управление, рыночное развитие и социальные программы. В ближайшие 30–40 лет страну ждет поступательное развитие» [17]. На наш взгляд, это ложное представление, поскольку однотипно с постсоветскими странами ожидания населения России не были реализованы.

Юрий Крупнов также не принимает подобного спокойствия. «Дело здесь вовсе не в какой-то недальновидности правящих лиц. Дело в том, что за чередой переворотов стоят принципиально новые парамилитарные (т. е. полувоенные) технологии политического действия, а за ними – более чем полувековой опыт США, Израиля и Великобритании. Упрекать высших чиновников из окружения президентов за то, что они не видели прямой опасности, означает в наши дни примерно то же самое, что упрекать зулусов в отсутствии представления о контроле за ними со спутников из космоса» [1 8].

Сильные коммуникативные потоки форматируют действительность под себя, создавая в результате новый тип действительности, информационно зависимый и чувствительный к коммуникативным потокам. В прошлом смены подобного рода могли проходить за столетия, сегодня это вопрос месяцев и лет, первым примером чего на нашей территории была перестройка, которая не зря имела в качестве своего главного компонента процессы гласности.

Когнитивный взрыв

Управляемый хаос