Революция.com: Основы протестной инженерии

Серьезной проблемой постсоветского пространства остается то, что можно обозначить как «самопоедание элит». Элиты находятся в постоянной борьбе, не находя консенсуса даже в базовых вопросах. С чем это связано, почему так происходит? Вероятно, наши элиты обладают большим числом несовпадающих интересов, чем элиты западные. Ну нельзя себе представить, чтобы вице-президента из проигравшей команды в США выкинули голым в техасскую пустыню или что после выборов застрелились все министры противоположной стороны… Картинка красивая, но невозможная. Кстати, только в Узбекистане стали стрелять в ответ, попытавшись таким способом закрыть саму возможность революционных изменений.

Президенты вообще представляют у нас самый экстремальный вид спорта. Они никогда не хотят уходить с работы сами. А сидят и сидят… У нас реализовалось четыре возможных вида ухода:

• импичмент, что сделала Литва;

• выборы, точнее псевдовыборы (демонстрировали почти все);

• революция (Украина, Грузия);

• переворот (Киргизия).

Запад всегда доводит два последних случая до фиксации юридической в виде выборов, задавая нужный уровень легитимности, хотя бы вовне. Нелегитимность власти коренится в ее неустойчивости. Есть несколько вариантов по ее порождению. Один компонент берет на себя все функции – это сталинский режим, который тем самым блокировал неустойчивость остальных частей. Обычно эти функции распределены. Но в случае неустойчивости возникает перехват функций другими. Это может быть на уровне отдельной организационной ячейки, когда студенты, например, могут требовать снять ректора, что не является их функцией. То есть это неинституциональные методы управления и передачи власти. Они оказываются возможными в принципиально нестабильной среде, когда признаются любые методы, любой инструментарий. При этом данная нестабильность может создаваться естественно и искусственно. В последнем случае и возникает легитимация непринятых методов.

Перспективы и прогнозы на будущее весьма неопределенны. Революция, а мы все были воспитаны именно на ней, поскольку таковой была советская парадигма, является в определенной степени романтическим шагом. Период отрезвления, к сожалению, предполагает концентрацию на материальной, а не на романтической составляющей. Но опора на материальную составляющую имеет пределы для роста, чего нельзя сказать о нематериальном резерве.

Накопленный постсоветский опыт развития позволяет говорить, что не следует ожидать ускоренных экономических или политических результатов. Основная масса населения привыкла довольствоваться малым. Только новые поколения будут выдвигать новые типы требований к своим элитам. Все остальные находят свои собственные системы выживания вне государства, и любое реальное движение государства вызывает у них настороженную реакцию.

Когда нужно сделать шаг во вполне определенном направлении, на что можно опереться? Какой-то потенциал должен быть заложен, то ли интеллектуальный, то ли культурный, то ли информационный, то ли вновь материальный, для того чтобы получить определенный результат. Мы пока работаем в систематике, не имеющей конкретных целей. Альтернативность целей несет за собой альтернативность средств, то есть уровень неопределенности резко возрастает. В мире неопределенности выигрывают другие, те, которые усвоили новый инструментарий. В рамках него можно увидеть, например, следующее:

• челночные операции, поскольку концентрация ресурсов позволяет войти-выйти с результатом, это такой вахтовый метод, работающий даже в агрессивной среде;

• информационные операции, поскольку позволяют трансформировать под себя реальный мир, если он находится в хаотическом состоянии, а мы продолжаем удерживать нужную картинку мира, то есть информационный ресурс подтягивает под себя материальный;

• культурные операции, поскольку по своей долговременности они не имеют конкурентов, трансформируя когнитивное пространство заранее под конкретные будущие цели, когда они еще не воспринимаются в штыки.

То есть каждое из трех пространств – физическое, информационное, когнитивное – имеет свои собственные выигрышные типы проходов и трансформаций, которые обладают наибольшей эффективностью. Сильный игрок может воспользоваться чужим инструментарием себе на пользу. Это всегда оказывается его прерогативой.

Год революций встряхнул страны СНГ, активировал молодежь, провел ротацию элит, хотя и очень болезненную. Смогут ли эти новые элиты заложить основы нового движения, остается открытым вопросом. Динамика смены предполагает один тип работы, динамика стабильности – другой. При этом для всего этого нужны разные типажи лидеров. Несменяемые лидеры ведут общественные движения к гибели [49].

Революция – это результат бездействия неадаптируемых элит, которые не реагируют на принципиальные изменения обстановки. Назовем это также инерцией элит, которые серьезным образом ориентированы на день вчерашний.