Ревность (ЛП)

... упала, скользя с операционного стола и получая ошеломляющий удар головой. Приземлилась на что-то слишком мягкое, чтобы быть полом, что-то корчащееся подо мной, и мои пальцы погрузились в копну волос, прежде чем кто бы то ни был поднялся, откатывая меня и тряся. Пластмассовая трубка свободно дернулась из носа, ее петля разорвалась над моими ушами.

Беспорядок. Крики. Шум. Я снова кричала, билась, когда загорелась жажда крови. Больно. Боль была повсюду, как если бы меня окунули в бензин и подожгли, и я хотела больше той красной штуки. Я могла чувствовать ее вкус на своих губах, дым и специи, приятная, горячая, красная, полная аромата губ парня и аромата холодных, зимних глаз. Он был на вкус как опасность и дикость, и горячий бриз, пробирающийся в окна машины в сумраке пустыни, когда вы едите со скоростью восемьдесят миль в час и в ближайшее время не собираетесь останавливаться. Корица, мужчина, совершенство, и я хотела больше.

Кристоф схватил меня. Он был мертвенно-бледным, его щеки впали. Но глаза сверкали, и второе обличье было как мягкий парфюм. Я могла почувствовать его, волны невидимой силы двигались под моей кожей.

Никто другой не чувствовал даже отдаленно то, что чувствовал он.

Мой подбородок дернулся вперед, быстро, как нападающая змея, а зубы снова столкнулись, до его горла оставался крошечный дюйм. Так близко я чувствовала на нем соленый запах пота, а его тело, которое находилось подо мной, было невыносимо далеко. Мне было холодно и жарко одновременно, ожесточенные ощущения боролись за контроль надо мной.

— Дрю! — рыкнул он, и я замерла.

Я знала этот голос. Это как если бы папа замолчал и принял военное выражение лица. Это означало, что мне надо остановиться и обратить внимание. Что я и сделала. Мои веки затрепетали, превращая все в щелчок затвора.

— Как много? — потребовал Брюс из другого конца комнаты. Забавно, он казался испуганным. — Рейнард? Как много?

Дрожь пробрала меня, как животное, которое трясет что-то в своих зубах. Но жажда крови отступила, и тошнота росла быстрым, сильным спазмом.

— Три, — ответ Кристофа был дыханием звука. — Вам повезло, что ей не потребовалось больше.

— Черт бы тебя побрал! — Брюс двигался. Шелест одежды, и Кристоф напрягся. Я издала странный, скулящий звук. Я чувствовала себя так, будто меня разделили и неправильно собрали заново все части, каждый дюйм моего тела болел.

Шар тепла ударил в живот и распространился туманом теплого удовольствия. Он успокоил боль и впитался, и если бы не тот факт, что я больше не кровоточила во всех местах, о которых думала, возможно, я могла бы встать.

Но я позволила своим глазам закрыться. Это облегчение — просто лежать в руках Кристофа и знать, что он все держит под контролем.

Маленький голосок внутри меня пытался сказать, что мне следовало бы беспокоиться о чем-то еще, но я быстро заткнула его. У меня уже было все, о чем я могла волноваться. На моей тарелке беспокойства больше не было места для чего-то еще.

— Уже побрал. Уходите, — голос Кристофа был сухой шелухой. Он прочистил горло. — Дайте ей немного пространства. Если темная аура накроет ее...

— Этого не произойдет. Она светоча, — это был один из дампиров, и он казался охваченным благоговейным страхом. — Слушай, с ней все хорошо. Давление в норме, пульс немного ускоренный, но нормальный — она сейчас очнется. Посмотри на ее плечо.

Я не хотела смотреть на плечо. Я плотнее свернулась на Кристофе и подумала о моей разорванной футболке. Тепло окрасило щеки — не то тепло, когда удовольствие циркулировало под моей кожей.

— Кристоф, — пробормотала я и почувствовала себя немного стыдно.

— Все хорошо, птаха, — легкое прикосновение — его губы прикоснулись к моим спутанным волосам. — Все в наших руках.

Именно это я и хотела услышать. Я держала глаза плотно закрытыми.

— Ты берешь на себя недопустимый риск! — Брюс вытеснил слова сквозь сжатые зубы. — Ты слышишь меня, Рейнард?

— Тявкай на кого-нибудь другого, ибн Аллас

[30]

. Я сделал то, что намеревался сделать, — неужели Кристоф насмехался? Было тяжело сказать, поскольку мое лицо пряталось на его груди. Он сделал глубокий, тяжелый вдох. — Я здесь, и если Куросы прекратят пытаться убивать меня, то я буду лучшим союзником, который у вас есть. Так долго, пока вы держите ее в безопасности.

— Анна будет поймана. Она заплатит за все, что сделала.

— Что вы собираетесь делать? Она светоча, а ее охранники фанатично преданы ей, — Кристоф двигался. Он встал с пола, пошатнулся и выпрямился. — И вы помогли в этом. Все в Совете закрывали глаза или активно поощряли это. Она монстр. С Божьей помощью носферату найдут и убьют ее, если она не заключит сперва сделку с дьяволом.

— Она испорчена и манипулирует всеми, но не...

— Она открыла огонь на Куросов и другую светочу, Брюс! — машины выпустили искрящиеся, статические, несчастные звуки. — Она предала одного из нас — больше одного — Сергею! Когда ты поймешь это?

— Это не вернет Элизабет!