Ревность

— Собственно, я готов, — сказал Вадим. — Жаль, что так получилось…

* * *

Сели в лимузин, что прислал Наумов, добрались до его особняка. Вадим шел по коридору к спальне так быстро, что за ним никто не поспевал. Он толкнул двустворчатую дверь, пару секунд постоял на пороге, кинулся к кровати и упал на колени. Старик, не успевший слова вымолвить, вдруг всхлипнул, из глаз выкатились мелкие как бисер слезинки и потерялись в морщинах. Он чуть приподнялся на взбитых подушках, положил руку на голову сына, прикрыв ладонью наметившуюся плешь.

Вадим сграбастал край одеяла и расплакался в него. Родственники встали в отдалении, старясь не нарушить торжественную минуту встречи отца с блудным сыном. Радченко наблюдал, как Роза вытащила из сумочки голубой платочек, отороченный кружевами, и стала вытирать крупные слезы, бежавшие из глаз. Сцена была настолько эмоциональна, что Павел, чуждый сантиментам, тоже полез за платком и высморкался.

— Встань сын мой, — сказал Наумов старший загробным голосом.

— Не встану, — ответил Вадим. Он плакал и не стыдился своих слез. — Прости меня за все.

— Уже простил. Простил всех вас, своих детей.

Роза рыдала навзрыд. Радченко тоже, поддавшись общему настроению, полез в карман и проверил, не забыл ли в гостинице платок.

Глава 3

Попасть на территорию поселка «Лесное озеро» человеку постороннему, не имеющему здесь дома, не составляло большого труда. Ворота были открыты весь день. Их закрывали с полуночи до шести утра, у тех, кто въезжает в поселок в это время, спрашивали пропуск. В доме, где находилась служба охраны, коротали время за игрой в карты и телевизором три-четыре аккуратно одетых парня.

Днем работы немного. Охранники должны обходить поселковые улицы и территорию возле искусственного пруда. Там, размещалась лодочная станция, пивной бар. И гордость поселка — двухэтажный летний ресторан с террасой на втором этаже, сверху открывался прекрасный вид на неподвижную водную гладь, старые сосны на противоположном берегу и скульптуры в авангардном стиле, беспорядочно расставленные вдоль дорожек, мощеных плиткой.

В будний день в ресторане посетителей было немного. Девяткин и Зуев перекусили и выпили пива на веранде.

— Давно вы поддерживаете тесные отношения с женой Наумова? — спросил Девяткин.

Ничего в лице Зуева ничего не переменилось, он продолжал разглядывать какую-то точку на горизонте и курил.

— С чего вы решили, что у нас есть какие-то отношения?

— Она, как и вы, исповедует спортивный образ жизни, — усмехнулся Девяткин. — Родство душ. Только не вздумайте врать.

— Все началось в прошлом году, летом. Она спросила, умею ли я играть в теннис. Смогу ли показать, как делать крученую подачу. А потом… Мы изредка встречались в городе. Я, конечно, не был для нее светом в окошке. Таким женщинам нужны парни покруче меня. Но я к ней искренне привязался. Даже надумал бросить семью. Рассказал Розе о своих планах. Она рассмеялась. Искренне, просто до слез. И посоветовала не забивать голову чепухой. Тогда я понял, что наша связь для нее ничего не значила.

— В тот последний день между вами что-то было?

— Нет, конечно. Муж там крутился. И этот хмырь из банка приехал. Мы договорились встретиться в четверг вечером. Я ждал весь день, но звонка не было. Ее мобильник был отключен. На городской телефон Роза звонить запретила. Дома все время точит Наумов, который страдает патологической ревностью. При нем разговаривать трудно.

— Вы уверены, что ревность Наумова именно патологическая? Для ревности не было причины?

— Ну, почему же… Просто я употребил не то слово.

— Когда вы встречались последний раз? О чем разговаривали?

— Месяц назад виделись на Тверской. У меня как раз оказались ключи от квартиры приятеля. Короче… Она пришла, мы немного поболтали. Роза сказала, что ее муж хочет заложить загородный дом. Наумову деньги для чего-то понадобились. Дом заложат, но от этого в жизни ничего не изменится. Она по-прежнему будет приезжать в «Лесное озеро», жить там, сколько захочет. Мы сможем встречаться, когда Наумов будет в городе. О будущей поездке в Америку сказала, что долго там не задержится. В Штатах живет отец ее мужа, старик болеет. И, весьма возможно, дело пахнет большим наследством. А это приятный запах.

— Она объяснила, зачем Наумову срочно понадобились деньги?

— Нет, она ничего не сказала, а мне до лампочки. Встречаться с красивой женщиной и болтать о финансовых проблемах ее мужа, — это глупо. Я пришел не разговоры разговаривать.

Девяткин позвал официанта и, не обратив внимания на протесты Зуева, расплатился.

* * *

Радченко выскользнул из спальни старика Наумова, прошел широким коридором до лестницы и свернул в гостиную. Здесь в большой комнате с диванами и креслами, стоявшими на огромном персидском ковре, окна были распахнуты настежь. С океана дул теплый бриз, слышался крик чаек, летящих над песчаным пляжем и полосой прибоя. В кресле у камина, задрав ноги на кофейный столик, развалился Вадим Наумов. Он отдохнул пару часов на диване и теперь после бессонной ночи не выглядел усталым.

— А это ты, адвокат, — сказал Вадим.