Ревность

За ланчем я просканировала кафетерий. Леон был ужасно тихим все утро, включая все сорок пять минут мастерства перевоплощения, где — слава Богу — я не была единственной, кому пришлось сидеть перед классом и заставлять клыки выйти наружу и убирать их по команде, пока учитель читал лекции о физиологических изменениях. Моя очередь была только на следующей неделе, я ненавидела саму мысль о том, что кто-то будет наблюдать за мной, пока место в задней части горла, где жила жажда крови, проснется и все окрасится в красное.

Чертовски трудно сидеть и не двигаться, когда ты можешь чувствовать запах жидкости в жилах каждого. Возможно, в этом был смысл, но мне все равно это не нравилось. Особенно, когда нам выдали ампулы с кровью, и мы начали идентифицировать их согласно плану на наших листках. У других ребят были партнеры. Я все делала сама, и все бросали на меня взгляды, пока я работала.

Не помогло даже то, что это было смехотворно легко. Женщина. Мужчина. Брюнет. Блондин. Кровь оборотня. Кровь дампира. У каждого был свой отличительный запах, «дар» также помогал мне, рассказывая, кому принадлежала кровь. Они сказали нам, что это поможет в слежке и в идентифицировании носферату.

Иногда они предпочитают особый вид добычи.

Время за ланчем всегда приносило облегчение. Хотя первые несколько завтраков было тяжело проглатывать. Я всегда была такой голодной, что как только я вынуждала себя начать есть, все становилось нормальным, но те первые несколько завтраков были на вкус, как песок.

— Здорово, ну и где они? — я встала на носочки, когда мальчики-дампиры обступили меня, их ряды расходились, как волны.

Леон ничего не сказал, просто сложил руки. Вероятно, он тоже был голоден.

И даже если я знала, что он не голоден, я всегда предлагала ему поискать еды.

— Хорошо, продолжай. Сходи поешь чего-нибудь. Рядом со мной миллион дампиров; ничего страшного не произойдет.

— Пожалуйста, — он даже не пожал плечами. — Ты прекратишь говорить это?

Мне нравилось это в нем, если только он не находился на стороне Анны. Какой бы странной ни была эта сторона. Интересно, каждый раз, когда я видела своих так называемых телохранителей, кто был — или были — не на моей стороне. Все? Никто? Только несколько?

Я огорченно вздохнула, закатила глаза и увидела Бенжамина в другом конце кафетерия. Его лицо было твердым, рот плотно сжат, и Грейвс был прямо позади него. На самом деле Грейвс наклонился, его рот двигался, когда он жестоко и тихо говорил что-то в ухо дампира.

Рот Бенжамина искривился. Он что-то сказал в ответ, и если бы я умела читать по губам, я бы была способна понять его слова. Но все, что я поймала, это мое имя, потом он пожал плечами и развел руки. Потом последовало что-то об Анне.

Я напряглась.

Грейвс схватил плечо Бенжамина. На одно мгновение я подумала, что Бен проигнорирует его. Но нет, Бенжамин просто посмотрел на пальцы Грейвса цвета меди, а потом на его лицо. Они смотрели друг на друга долгие, напряженные десять секунд. Затем Бенжамин стряхнул руку Грейвса и кивнул. Сказал что-то еще, но пристальный взгляд Грейвса поднялся и остановился на мне.

Я поняла, что теребила мамин медальон — теплое серебро под моими пальцами. Мои брови поднялись и, должно быть, мое лицо кричало «что, черт возьми, происходит?»

— Они не согласятся, — сказал тихо Леон. — Это не в стиле Бенжамина слушать оборотня, даже принца, как лупгару.

— О чем они спорят? — я имела право знать, не так ли?

Леон только потряс головой.

— Пойдем, найдем что-нибудь поесть. Я проголодался.

И что я могла сказать? Он мог вести уроки вежливой грубости, прямо как Бэббидж.

Я повыше подтянула сумку на плече.

— Отлично, — и прошла к мармиту.

Это должно было удивить меня, но Главная Школа была такой же, как и все школы. Еда появилась из тумана чего-то странного, поднимающийся пар скрывал тени и намеки на формы. Дежурные поставили миски на мармиты. За ланчем все дежурили по очереди.

Все, кроме меня. Я не слишком жаловалась по этому поводу.

Все равно мне хотелось бы увидеть, кто готовит мою еду. Мне все больше и больше не хватало своей кухни. Промышленная еда была неплохой, особенно, когда они не жалели средств на льняные салфетки и свежие ингредиенты. Но я хотела печенья, приготовленного мамой. Я хотела лопатку, которую использовала для запеченного сыра.

Я хотела обратно свою жизнь. Кухонные принадлежности — просто символ той жизни.

Есть вместе с членами Совета — новый уровень неловкости. Главным образом потому, что я наблюдала за дверью, ожидая, что в нее зайдет Анна, и также потому, что они все пялились на меня, как будто я была экзотическим существом. Хорошо, потому что я больше не планировала есть когда-либо с ними снова.

Я чувствовала, что их глаза опять были прикованы ко мне. Неужели они все смотрели на меня?

Вспышка красного привлекла мое внимание. Кир пересек столовую, направляясь к коридору, который вел в учительское крыло. Он слегка склонил голову, отступил в тень коридора и исчез. Он заметил, что я наблюдала за ним?

У меня во рту появился слабый вкус восковых апельсинов.