Ревность

Внезапно Кир оказался там: между светочей и Хиро. Его клыки вышли наружу, рыжие волосы превратились в чистое золото, так как он начал меняться. Глубокий, напевающий звук сжал весь воздух, превращая его в густоту. Позиция Брюса ужесточилась, и он бросил мне нечитаемый взгляд.

— Давайте будем разумными, — сказал он спокойно. Его тон разрезал рычание, и я поняла, что странный звук разрываемой ткани был от того, что потихоньку рвался пиджак Хиро. — Дрю.

Подождите. Она собиралась сказать Элизабет. Она знала маму? Мои ноги превратились в лапшу. Хотя я встала, потея и дрожа.

— Да, сэр? — как если бы он был отцом, и мы были в баре с группой злодеев из Истинного мира, и кто-то совершил ошибку, мешаясь с ними.

— Как много взял Рейнард? Было больно, не так ли? Сколько раз?

— Я... — я ненавидела саму мысль об этом. — Три. Затяжки. Глотка, называете это, как хотите.

Анна издала шипящий звук, как чайник, готовый закипеть. Ее лицо искажалось и сглаживалось, и Хиро наклонился еще больше вперед. Рано или поздно тот пиджак порвется, и только Бог знал, что тогда произойдет.

— Тогда все хорошо, — понимание Брюса сделалось мягче. — Вы, конечно, провели насыщенную событиями жизнь, миледи.

— Откуда мы можем знать, что она... — начала Анна.

— Ты не хочешь заканчивать это предложение, — Хиро прервал ее слова. Тем не менее, некоторая ощутимая напряженность просочилась из него, очевидно, Брюс также это почувствовал. Поскольку он отпустил пиджак Хиро и обхватил меня. Похоже, на моей руке будет синяк. Я бы просто могла рассказать обо всем.

— Мы не ставим под сомнение слово светочи, — Брюс смотрел поверх моего плеча, когда говорил, но его челюсть была напряжена. Мускул дернулся на его щеке, и его лицо стало жесткой, красивой картиной, на которой выделялись каждая плоскость и линия. Он не трансформировался, но я ощутила, что он был близок к этому, как течение под черной водой старицы.

— Это правда, — Хиро расправил рукава. Я не знаю, как он делал это, но он казался выше на несколько дюймов. — Мы не ставим под сомнение слово светочи.

Она выглядела так, будто ей дали пощечину. Лихорадочный розовый цвет вспыхнул на ее щеках. Ее клыки немного выглядывали, и клянусь Богом, я слышала шипение кошки. Привлекательность, за которой она скрывалась, как за щитом, уменьшилась, и в течение полсекунды что-то уродливое показалось под нею.

Затем она ушла, двигаясь слишком быстро, чтобы ее могли увидеть. Послышался звук, как будто рвали бумагу, и противный чирикающий смех последовал за ней, когда сработала ее уловка — я такое впервые видела после того, как Кристоф отбросил Пепла в снег, что, казалось, произошло миллион лет назад.

Я сглотнула. Мое горло горело, мне нужна была тележка со льдом. Мне было холодно, даже при том, что я вспотела, и огонь тушил ревущую стену сухого тепла. Жажда крови заполнила меня, заставляя гореть заднюю часть горла.

— Какого. Черта.

— Тебе не следовало делать это, — Кир тряс головой. Он вернулся в свое нормальное обличье и выглядел странно грустным.

— Маленький, рыжий лакей, — слова дампира-японца, возможно, содержали бы больше презрения, если бы они сдавали в аренду недвижимость. Возможно.

— Она глава Совета, — парировал натянуто Кир.

— Джентльмены, — Брюс поднял руки. — Давайте будем цивилизованными. Мы все знаем, что миледи Анна... трудная и...

— Она выгнала Элизабет, как только... — начал Хиро, но Брюс утихомирил его. Действительно утихомирил и посмотрел на меня.

Мне было все равно. Я взяла сумку дрожащими руками. Когда я подняла глаза, все трое уставились на меня.

— Я знаю, что не нравлюсь ей, — я старалась говорить ровно. — Но я не могу понять почему.

Я пыталась выразить кое-что насчет фальшивых девушек, но бросила это, так как это было безнадежно. Не имело значение, что они были подростками, они были парнями. До них бы это просто не дошло. В любом случае, почему я должно объяснять это?

Если Анна что-то чувствовала к Кристофу, а он ошивался вокруг меня... да, я могла понять, что это принесет некоторые проблемы.

Хиро выглядел так, будто собирался что-то сказать, но с меня было достаточно. Я сделала два шага в сторону. Брюс не дернулся, но мне пришла в голову идея, что он хотел бы.

— Я пойду на урок, — сказала я тихим голосом и убежала. Я добежала до своей комнаты, закрыла дверь и не открывала ее, пока Леон, Бенжамин и Грейвс не пришли и не навалились на нее всем своим весом. И я не сказала ни слова, когда они спросили меня, что, черт возьми, произошло.

Я знаю правила. Вы не должны визжать. Вы заботитесь обо всем самостоятельно.

Кроме того, я поняла это, пока горбилась в ванной, часто дыша и качаясь взад и вперед. Я даже не хотела думать об Анне и Кристофе или чтобы то ни было. Ему не нравилась она, она ненавидела его, и, возможно, они когда-то встречались, и ей не нравилось то, что он ошивался рядом с другими девушками. Кому какое дело? Существовали проблемы и поважнее.

Анна была главой Братства, и, по крайней мере, один человек в совете — Кир — был полностью на ее стороне.

Что привело меня к самому страшному вопросу.