Реверс

Холодная водица остудила пыл буяна. Трезвый Капустин затеял с ним беседу на отвлечённую тему.

Личный состав, дабы не провоцировать у Андрейки очередную вспышку гнева, вернулся за стол. Выпили, начали активно закусывать, не позволяя новой порции шашлыка остыть.

Подошёл вразвалку Капустин.

— Ну чего, он, вроде, согласен на хаус ехать. Или оставим на перевоспитание?

Мнения разделились. С перевесом в два голоса при одном воздержавшемся прошло решение об эвакуации.

— Заодно и Ирину Булатовну отвезёшь, — подсказал жующему Палычу Ломидзе.

— Я с ним не поеду! — Сырова аж подпрыгнула на лавке.

Галантный Ломидзе одолжил даме висевшую на перилах ветровку Рязанцева. Ирка обвязала её вокруг талии, прикрыв растерзанные джинсы. Маскировка свела на нет потуги Малова разглядеть цвет нижнего белья Сыровой.

Коматозного невыжатого Андрейку усадили в «ниву». Заднее сиденье хлопотун Палыч застелил полиэтиленовыми мешками для мусора. Сопровождающим вызвался Капустин. Подарок от коллектива — клавиатуру к компьютеру — Евгеньич держал при себе, чтобы вручить супруге новоиспечённого капитана в комплекте с ним.

Торжество продолжилось без чествуемого лица. Калёнов пересел во главу стола и громогласно произнёс назидательный тост, адресованный всем присутствующим:

— Не умеешь пить, ара, не пей!

32

22–27 июня 2004. Вторник — воскресенье.

Пословица «Меньше знаешь — крепче спишь» на женщин не распространяется. Им везде надо сунуть свой нос. Ну, пришла мужику на телефон эсэмэска, зачем её читать-то? Зная любопытный характер жены, Ковальчук старался не бросать мобилу где попало. А тут утратил бдительность и по-глупому прокололся.

Смыв под душем негатив муторного дня, Юра покидал ванную расслабленным, предвкушая вкусный ужин с бокалом холодненького пивца. Открыл дверь и вздрогнул от неожиданности. Выход преграждала Алка, вызывающе упершая руки в бока. Нижняя губа закушена, глаза сужены — вылитая садистка. Сдерживая гнев, она порывисто дула на завлекалочку — тонкую подкрученную прядку волос, выпущенную на лоб.

— Что, зая, поцелуешь меня везде?! — зловещая интонация сулила проблемы.

— Детей уложим, и я в полном твоём распоряжении, — чуя неладное, Ковальчук шуткой зондировал почву.

Приобнял благоверную, пытаясь чмокнуть в губы. Алла оттолкнула мужа, больно пихнув костистым кулачком в грудь. Другую руку выкинула вперёд. В ней была зажата его «Nokia». На дисплее светилось сообщение с улыбающимся смайликом в конце.

— Ответь киске, а то она заждалась! — Алка опасно размахивала дорогостоящим гаджетом.

Ковальчук пустился в многословные оправдания. Начал убеждать, что это один приятель ошибся, не тому адресату отправил СМС.

— Или прикололся, дурачина… Хочешь, я его завтра к тебе приведу?

— Хочу! Прямо сейчас хочу! Посмотрю, что за приятель у тебя нотариус!

Под таким именем в телефоне была забита Вика, студенточка из политеха, с которой Юра замутил месяц назад. Зная о семейном положении бойфренда, девушка соблюдала конспирацию. А тут, вероятно, расслабилась в честь окончания летней сессии, и по закону подлости вышла на связь именно в ту минуту, когда «зая» плескался в душе.

Разборка шла в стандартной комплектации — скандал, битьё посуды, изгнание с супружеского ложа на раскладушку, суточный бойкот, демонстративный игнор, односложные «да-нет» на вопросы быта. Наконец, ледяным тоном был оглашён ультиматум.

— В августе везёшь нас в Турцию, и я постараюсь тебя простить.

— За что прощать-то?! Ничего ж не было! — в отчаянии воскликнул Ковальчук.

Алка индифферентно пожала плечиками и отвернулась.

— Не было, так не было.

Игра в молчанку возобновилась.

На заграничный тур требовалась кругленькая сумма. Сбережения у Юры отсутствовали, наследства он не ожидал. Занимать было не у кого, да и отдать потом в короткие сроки не получится. Но доказывать жене, что с деньгами напряг, бесполезно, она гнев на милость не сменит. Упрямая, как носорог.

К пятнице обстановка дома сделалась невыносимой. Ковальчук поделился бедой с Пшеничным. Начальник службы безопасности обрадовался: «На ловца и зверь бежит», однако виду не подал. Уточнил остроту денежного вопроса.

— Позарез надо! — Юрец чиркнул ребром ладони по шее.

— Сколько?

Ковальчук огласил цену вопроса.

— Нехило! Ничего не обещаю, но подумаю, — серьёзно сказал Пшеничный. — Иди, работай.

Тянуть было некогда. Жёсткий срок, установленный безопаснику Катаевым, истекал. Для блезиру Пшеничный поманежил Ковальчука час с копейками. Вызвав, велел прикрыть дверь плотнее.

— Есть одна делюга, Юрок, — хрипатый бас зазвучал на полтона ниже обычного, — щекотливая, но, если грамотно обстряпать, плёвая. Платят хорошо. По счастливому совпадению — почти столько, сколько тебе надо на твою Турцию. На пять штук деревянными меньше всего. Это ерунда, найдёшь. Я займу, на крайняк…

От вознаграждения, которому предстояло пройти через его руки, Пшеничный задумал отщипнуть комиссию. Всё равно, босс, чтобы не светиться, проверять не станет.

— Что нужно делать? — принимая правила игры, Ковальчук спросил тихо.