Реверс

— Я сама позвоню. А это у тебя что, Миша? Приказ о приёме на работу? Он тебе нужен? Давай, я копию катну в личное дело. Не вешай нос, прокурор, всё у тебя наладится!

Окрылённый успехом Маштаков направился к судебным приставам. Рискуя угодить в обеденный перерыв, он готов был разориться на билет в общественном транспорте. Но ОСП дислоцировался вдали от троллейбусных и автобусных маршрутов. Когда приставы отделялись, председатель горсуда Холкин ухватился за первую кость, брошенную властями. Над тем, как граждане будут добираться на дальний Текстильщик, он не задумался.

С резвого шага Миха перешёл на трусцу, благодаря которой успел. Пристав-исполнитель Заплаткина не сразу смогла взять в толк, чего хочет запыхавшийся мужичок.

— Дайте-ка сюда свой приказ. Какой у предприятия юридический адрес? Улица, номер дома? Не знаете? Ладно, по справочнику посмотрю. Завтра отправлю вам в бухгалтерию исполнительный лист. Поздненько, мужчина, за ум беретесь. Пока жареный петух не клюнул.

Возразить на справедливый упрёк Маштакову было совершенно нечего. Сопоставив фамилию и должность, он догадался, что перед ним свидетель по его делу, не явившаяся в мировой суд в связи с занятостью по работе. Развалы бумаг на столе, стульях и даже на полу наглядно подтверждали уважительность неявки.

На рабочее место Маштаков вернулся в половине четвёртого, в связи с чем, заслужил выговор Нины Андреевны.

— Отпрашивался до обеда, а приехал когда? По кинам, что ль, шастал? Мне прикажешь тут одной пластаться? Купил, чего я говорила? Давай сюда! Какую вермишель я тебе велела купить? А ты какую купил? Сдача где?

Обвинения были необоснованные, но Миха отказался от защиты и от последнего слова. Переоделся и взялся за работу. В его отсутствие привезли и свалили возле гаража машину дров. Поленья надлежало перетаскать за баню под навес и там аккуратно уложить. Монотонный физический труд идеально подходил для того, чтобы отвлечься от сонма образов, рожденных городскими встречами.

Среда пролетела в заботах по хозяйству. Видя, что новый смотритель не покушается на её лидерство, горничная проявила благосклонность. Зачислила на довольствие.

— Можешь сам себе стряпать, можешь со мной харчеваться. Я себе здеся готовлю, здеся плита хорошая. Не пригорает на ней. Чего так смотришь? Мне Леонид Юрьич разрешил!

Миха выбрал индивидуальный вариант. Общение с болтливой женщиной и без того утомляло.

Вечером он снял с полки толстый сборник «Исход Русской армии генерала Врангеля из Крыма». Открыл на воспоминаниях корниловца Левитова. Описываемые им события, известные историкам гражданской войны, как Заднепровская операция, происходили в конце сентября 1920 года.

Чтение взволновало. Миха жадно и оттого неряшливо курил, соря пеплом на книжку. Когда замечал, порывисто сдувал серые невесомые комочки со страниц на колени.

Хорошим русским языком, не злоупотребляя военными терминами, летописец Корниловского ударного полка рассказывал о последнем отчаянном наступлении врангелевцев. Хроника писалась в эмиграции спустя десятилетия после драматических событий.

Маштакову пришло в голову, что его память куда свежее. И, несмотря на то, что под рукой у него нет архивных документов, а кругозор ограничен должностью взводного командира, он может добавить к картине прошлого ряд правдивых и выпуклых штрихов.

«А мы ведь с полковником Левитовым полные тёзки, — сделал запоздалое открытие Маштаков. — Может, поэтому нас обоих к перу и бумаге тянет».

Получается, не напрасно Миха купил в городе школьную тетрадь и одноразовую ручку «Bic». Оставив место под название, он печатными буквами вывел первую фразу. Хлёсткую и краткую, из пяти слов. Сделал глубокий вдох, будто собрался нырнуть с обрыва в воду, и принялся безотрывно писать. Торопился, боясь нарушить связь слов, так удачно складывавшуюся в уме.

Мешало сильное сердцебиение, отдававшееся под левой лопаткой. Главный орган человеческого организма, памятуя о прежних неудачных попытках вырваться на волю через грудину, теперь вознамерился выпорхнуть с тыла.

27

21–24 июня 2004.

Понедельник — четверг

Прокурорская кампания по борьбе с укрывательством преступлений буксовала. «Государево око» напрягало свой скудный следственный ресурс, однако наступление развивалось мешкотно. Изменения линии фронта были трудно различимы невооружённым глазом.

Андрей Леонидович Хоробрых лез из кожи вон и потому добился больших успехов, чем коллеги в других районах области.

Проведя перегруппировку сил, гений тактических операций задумал в начале новой недели отвесить противнику увесистую плюху. Решил задержать на сорок восемь часов сотрудников ОУР Савченко и Малова. В камере ИВС обещания реального срока воспринимаются иначе, чем в кабинете. Заместитель прокурора рассчитывал выжать из оперов показания на Сомова с Птицыным.