Реверс

— Татьяна Ивановна, что-то срочное?

— Почта из прокуратуры, Евгений Николаевич.

Сомов досадливо покривился. Ждать хороших вестей с улицы Советской не приходилось. Снова небось щелкопёры отменили пачку отказных, возбудили десяток вечных глухарей, да накатали представление с требованием привлечь половину УВД к дисциплинарной ответственности.

«Сколько можно глумиться над людьми?!»

Полковник вернулся в кабинет. После визита секретаря осталось амбре лесного ландыша. Усаживаясь поудобнее в кресле, Сомов хотел выдать Татьяне Ивановне комплимент по поводу её духов, однако рука зависла над клавишей селектора.

Документ, лежавший сверху в ровной стопке бумаг, был адресован ему и начинался необычно.

«В порядке части 4 статьи 147 УПК РФ уведомляю, что 31.05.2004 в отношении Вас мною возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного частью 1 статьи 285 УК РФ».

Далее разъяснялся порядок обжалования принятого решения и перечислялись права подозреваемого.

«Это кто подозреваемый?! Я, что ли?» — полковник ошарашено вертел в руках писульку.

Автором вздорного послания значился заместитель межрайпрокурора Хоробрых А.Л. Строгая личная подпись советника юстиции дублировала фамилию. Каждая буковка в ней была тщательно прописана и снабжена фасонистыми засечками.

Вторая бумага, тождественная по тексту, предназначалась Птицыну В.Л. Адресат в ней именовался не по должности, а пренебрежительным казённым сокращением «гр-н».

Руки сделались чужими. Набрать номер начальника КМ удалось не сразу.

— Вадим, срочно зайди. Очки захвати.

Птицын материализовался, как джинн из лампы. Сомов обратил внимание, как осунулся за последние дни его первый зам. В другой ситуации полковник обязательно справился бы о здоровье, но сейчас протянул уведомление молча.

Начальник КМ водрузил на нос очки в стальной оправе и углубился в чтение. По мере осмысления прочитанного он мрачнел. Лоб избороздили морщины, губы сжались в тугой кружок, дрогнул подбородок, щёки приобрели землистый оттенок.

— У меня, Вадим, такая же параша! — гневно тряхнул своей бумажкой Сомов. — Ничего, встанем спиной к спине, как викинги! Отобьёмся сообща!

С Птицыным, меж тем, происходило странное. Лицо главного сыщика приобрело плаксивое выражение. Таким Сомов никогда его не видел. Сделав ногой судорожное лягающее движение, Птицын кулем осел на пол и с мучительным стоном завалился набок, притянув к животу согнутые в коленях ноги.

— Да что с тобой? — первой реакцией начальника УВД оказалась растерянность.

Вопрос остался без ответа и полковник реально испугался. Зычный выкрик «Татья-ана!» прорвался сквозь двойную дверь. Характер возгласа дал понять, что случилось экстраординарное. Секретарь примчалась, выбив стремительную дробь каблучками. Ахнула, увидев распростёртого на полу Птицына.

— Обрызгай водой! — полковник ткнул пальцем в графин, а сам сграбастал трубку прямой связи с дежуркой.

Рапорт старшего смены оборвал на полуслове.

— Срочно «скорую» ко мне в кабинет! Начальник КМ Птицын потерял сознание. Николаич, друже, активируй их, чтоб неслись, как метеоры! И нашу врачиху пулей сюда!

Доктор Комлева прибежала с чемоданчиком, когда Сомов на пару с секретарём под локти приподнимали очнувшегося Птицына. Львович оказался неимоверно тяжёлым. Оторвать его от пола не удавалось.

— Прекратите тормошить! — с порога скомандовала доктор. — Аккуратно кладите обратно. Во-от так. Есть что под голову? Найдите!

Она знала о проблемах Птицына с давлением. Начальник криминальной периодически обращался в медпункт за помощью. Сколько раз заходил, столько же раз Комлева рекомендовала ему обследоваться у кардиолога.

Секретарь принесла из комнаты отдыха гобеленовую думку. Подсунула под голову. Докторша со словами: «Так высоко не надо», сделала по-своему. Обойтись без шпильки у неё не получилось даже в кризисный момент. При полном отсутствии причин для вражды женщины не выносили друг друга на дух.

Они были противоположностями и внешне. Татьяна Сергеевна в свои пятьдесят со спины казалась девчонкой — худенькая, щуплая, лёгкая на ногу. Комлева была дамой крупной, изобиловала телесами.

Габариты, впрочем, не отражались на сноровке. Она проворно расстегнула больному рубашку. Его лоб, шея, грудь блестели от пота. Измерила тонометром артериальное давление. Оно оказалось низким, приём нитроглицерина исключался. Накапала пустырника, ловко влила в рот с ложечки. Для разжижения крови дала таблетку аспирина. Задала несколько вопросов о самочувствии.

— Холодно, — с детской интонацией пожаловался Птицын.

— Разговаривает. Значит, не инсульт. Уже лучше, — удовлетворенно кивнула Комлева, оборачиваясь к полковнику. — Что со «скорой», Евгений Николаевич?

Сомов вновь сдернул с рычагов трубку, продублировал вопрос дежурному. Тот ответил: «выехали».

— Пусть наберёт «03» и переключит на нас, — доктор разговаривала в приказном тоне.

Начальник УВД повиновался беспрекословно.

Через несколько секунд Комлева разговаривала с диспетчером:

— Подозрения на инфаркт. Сильная боль за грудиной. Распространяется на левую руку и плечо. Целесообразен выезд кардиобригады.