— Констанция, не смущайте нашего друга, — словно из-под земли возник Медоед, который здесь, на удивление, был вполне похож на себя самого. — Знаете же, голубушка, что в сновидении вы всегда пленительны и обворожительны. Я сам, помнится, крутил здесь с вами роман целых два безумно прекрасных месяца.
— Вы несносны, фи! — Танцовщица таки шлепнула сложенным веером по губам Антона. — Вот что вам мешало хотя бы чуть-чуть продлить интригу?
Вован, превратившийся в иллюзии в бугрящегося мышцами монстра ростом раза в полтора выше любого присутствующего здесь человека, по-дружески ткнул Барни кулаком в плечо.
— А у тебя вполне достойная спальня, — успел он с одобрением оглянуться, как к ним подлетел все тот же Медоед.
— Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать наши кабинеты, — рявкнул он на Вову, но тут же осекся и, повернувшись к Борису, продолжил уже вполне миролюбиво: — У нас сегодня куда более важное дело, ради которого мы сюда и прибыли. Поэтому давайте наконец-то исполним то, что должны.
Все вновь встали в круг и, начиная с Толи, стали произносить одну и ту же короткую фразу:
— Мой сон да будет сном твоим!
Последним ее произнес Вова, после чего круг замкнулся и все вопросительно посмотрели на Медведева. Понимая, что от этого в высшей степени глупого ритуала не отвертеться, Борис с тоской выговорил:
— Мой сон да…
И тут началось что-то невообразимое: контуры крыши вдруг исказились, стоявшие на ней люди попадали и налетевший невесть откуда торнадо, подхватывая одного за другим, принялся, подобно гигантскому дворнику, метлой смахивающему листву, уносить их прочь. Оставшийся в полном одиночестве Барни не успел удивиться этому неожиданному коллапсу… как пришел в себя в ротанговом кресле на веранде кафе. Вокруг уже стемнело, и, помимо штатной подсветки, зажглись большие подвесные фонари.
— Что это было? — поинтересовался Борис у окружающих.
— Понятия не имею, — призналась кареглазая Наталья, а колобок Егорыч вдруг скривился, прижал ладонь ко рту и опрометью ринулся к выходу.
— Увы, с ним такое частенько бывает, слабый вестибулярный аппарат, — вполголоса сообщил Борису Медоед, после чего вышел в центр и громко произнес: — Все в порядке, наш снотворец успел произнести формулу, и отныне мы одна большая семья. Давайте поздравим его и друг друга с этим знаменательным событием!
— Поздравляем! — раздался нестройный хор голосов, а затем кто-то начал аплодировать, и в овациях совершенно потерялись дальнейшие слова.
Барни скосил глаза на браслет. Ничего себе засиделся, на часах начало одиннадцатого, пора бы уже и честь знать.
Видимо, остальные собравшиеся были солидарны с ним в этом порыве, потому что принялись расходиться по домам. Поскольку каждый рвался отдельно попрощаться с Медведевым, ему волей-неволей пришлось еще немного задержаться.
— И что теперь? — спросил он Антона, когда кафе опустело.
— Ты всегда можешь встретить любого из нас, кого сам захочешь, на своей крыше. И в гости во сне ходи сколько влезет. Благодаря формуле мы сделали прозрачными друг для друга границы наших снов, так что физический контакт для общения уже не требуется.
— А если я не хочу никого видеть? — внутренний педант Бориса одержал очередную победу.
— Никаких проблем, — ничуть не огорчился Медоед. — Что, устал сегодня? Рассчитываешь отпасть и не думать ни о чем?
— Ага, — подтвердил Барни, не собираясь вдаваться в лишние подробности.
— Тогда просто скажи перед сном: «Хочу побыть один» — и никто тебя не потревожит.
— Так просто?
— А это дело вообще несложное, особенно для снотворца, — подмигнул Антон.
— Сколько я должен за еду?
— Забей, — отмахнулся Медоед. — У нас для этого членские взносы предусмотрены, вполне, кстати, терпимые. Сбрасываемся на кофе и печенье, а как в кубышке показывается донышко, снова пускаем шапку по кругу. Но это явно не та тема, которую имеет смысл сейчас обсуждать. Так что вызывай такси, ты уже еле на ногах стоишь.
— Но я так и не понял, что сегодня произошло, да и к обряду тоже вопросы есть, — не унимался Медведев. — Хотелось бы знать подробности.
— Если я начну тебе все рассказывать, нам и двух суток не хватит, — усмехнулся Антон. — А я, между прочим, тоже устал после трудовой недели, да и от ритуала. Так что, если не возражаешь, поговорим об этом завтра, но только после обеда. Тот, кто потревожит меня до полудня, будет предан анафеме на веки вечные.
Уже в такси Барни вспомнил о пропущенных звонках. Так и есть: его искали дед и Славик. Первым делом Медведев набрал Семена Степаныча и с облегчением услышал, что у того все в порядке, дед просто беспокоился, куда запропастился внук. Борис сказал, что уже едет домой, и пусть Степаныч его не ждет, ложится спать. Затем настала очередь общаться с Ляпушиным. Приятель сообщил, что Аня предлагает всем завтра покататься на теплоходе, пока обещают хорошую погоду. Меньше всего сейчас Барни хотелось думать об очередном мероприятии, поэтому он отделался незначащими фразами, договорившись со Славкой, что они повторно созвонятся утром и уже тогда определятся, поедут куда или нет.