Реванш

Она понимала чувства Колби, когда руки девушки в ее волосах стали твердыми и еще более требовательными. Она также понимала нежелание Колби, чтобы все заканчивалось так быстро, когда та в экстазе стонала “О, нет.”

Она не могла больше сдерживаться. Колби была уже за гранью контроля и у самого края оргазма. Маккензи быстро убрала руки из-под ягодиц Колби, которые она сжимала и ввела в нее два пальца, все это время не переставая ласкать ее языком, возносся ее на вершину наслаждения. Колби выгнула спину и забилась в ее руках, когда наконец достигла самого пика. Маккензи ждала этого и крепко держала ее одной рукой, ее рот отказывался покидать свое уютное расположение, пока она не испила наслаждение Колби до капли.

Каким-то образом ей удавалось блокировать жар своего собственного, горящего от желания тела, пока крики и стоны Колби не превратились в мягкое и тихое дыхание. Маккензи лежала, положив голову на бедро Колби, думая о том, как часто, ей придется вызывать в памяти эти стоны после того, как Колби вернется в Портленд. Она сжала в пальцах простыню и попыталась развести ноги, чтобы облегчить давление на свое ноющее от желания влажное лоно. Она задержала дыхание, когда поняла, что ее тело было так возбуждено, что готово было вот-вот обрушить на нее лавину удовольствия без всяких дополнительных усилий.

“Даже не думай,” услышала она слова Колби, и почувствовала как девушка, удивительно ловко и сильно перекатила их тела, подмяв под себя Маккензи и просунув бедро между ее ног. Маккензи пыталась сдержаться, но это было выше ее сил, ее глаза закрылись и она отдалась удовольствию, хоть и понимала, что это означало конец. Она не знала, то ли она вспоминала слова, которые шептала чуть раньше Колби “О, нет”, то ли издавала их сама, когда выгнулась на постели, находясь у края оргазма. Как чуть ранее сделала она сама, Колби вошла в нее легким, уверенным движением, удерживая ее бедра. Маккензи вскрикнула, приветствуя долгожданное вторжение – ее тело сжало в себе пальцы Колби, отказываясь выпускать их, пока она качалась на оглушившей ее волне оргазма, захлестнувшей ее от самого центра и растекшейся по всему телу – начиная от кончиков волос и заканчивая у сжавшихся от невероятного удовольствия пальцев ног.

***

Они приняли душ и оделись, не проронив ни слова. Маккензи молча вышла, пока Колби складывала оставшиеся вещи в сумку. Она пробыла в комнате еще некоторое время, не желая уходить, но тянуть время уже было некуда.

В горле Колби стоял ком, когда она вошла в гостиную. Маккензи стояла с центре комнаты, сложив на груди руки. “Ты уверена, что не хочешь остаться на ужин? Оливия будет сильно огорчена, что не смогла с тобой попрощаться.”

Колби внимательно разглядывала лицо Маккензи. Она не могла представить, что Оливия действительно будет так разочарована тем, что она уехала не попрощавшись. Она видела девочку всего два раза. Хотя, ей показалось, что Оливия была рада их знакомству. “Может попрощаешься с ней за меня?” с надеждой спросила она. Что все это значит? Она должна просто уйти и никогда не возвращаться? Маккензи сказала, что не может иметь с ней сексуальные отношения, но значило ли это, что все было кончено? “И поблагодари за меня Сьюзан.”

Маккензи кивнула. “Обязательно.”

“Мне пора. Наверное, дома меня ждет куча работы.” Это была неправда. Айша обязательно позвонила бы в случае чего-то важного. Не будет никакой дополнительной работы, которая помогла бы ей унять эту невыносимую боль в груди, когда она вернется в Портленд. Ждать ее будет только пустая квартира с белыми стенами и минимумом мебели, которой она почти не пользовалась.

“Позвонишь мне, когда доберешься?” Маккензи выглядела встревоженной, но Колби почувствовала как забилось ее сердце. Это не выглядело как прощание.

“Обязательно. Обещаю.”

Маккензи протянула руку и дотронулась до ее сумки. Колби вдруг поняла, что все это время прижимала ее к груди. Маккензи осторожно забрала у нее сумку и притянула девушку в свои объятия.

Она сказала, что будет ждать моего звонка, когда я вернусь в Портленд. Значит, не все кончено.

Нет, все кончено. Она живет в трех часах езды. И она дала понять, что хочет большего, чем ты можешь предложить.

Почему же так больно?

Колби запечатлела легкий поцелуй на щеке Маккензи и они некоторое время стояли не двигаясь, прижимаясь друг к другу щекой. И если бы не тихий бег стрелок на часах, Колби подумала бы, что кто-то свыше, вняв ее мольбам, остановил время. Иди, Колби, иди. Уходи.

“Я позвоню тебе,” сказала Колби. Она почувствовала кивок Маккензи. Она позвонит. Она не могла не позвонить, но она боялась, что со временем они могут отдалиться. Они обе увязнут каждая в своей работе и разговоры станут все более редкими, а потом одна из них, возможно, это будет Маккензи, забудет позвонить. Или, что еще хуже, найдет кого-нибудь другого. В этом случае, на месте ее сердца в груди останется только кровоточащая рана.