Рецепт идеального лета

– Девчонки, принимай обед!

Так как я сидела на ближайшей к двери кровати, я вскочила, отложила книгу и распахнула дверь. В корпус немедленно вкатилась тележка, заставленная тарелками, поверх них была накинута прозрачная клеенка. Тележку одной рукой подталкивала повариха в дождевике, в другой она несла закрытое крышкой ведро.

– Налетай, девочки!

Девчонки соскочили со своих кроватей и гурьбой кинулись разбирать тарелки, однако повариха, увидев их настрой, мигом их охладила:

– В очередь, девочки, в очередь! Подходить по одной. А то вы меня сейчас вместе с тележкой сметете. – Она подавала тарелки, а сама не переставала удивляться: – После работы их в столовую не загонишь, а как без работы остались – тут и разаппетитились!

Наташка проснулась от всего этого гама и теперь сидела, глядя на происходящее сонными глазами. Веки ее после обильных слез припухли, волосы были растрепаны, и была она сама на себя не похожа.

– А ты чего сидишь, кулема? – обратилась повариха к Наташке. – Задавленная, косматая… захворала, что ли?

Наташка мотнула в ответ головой, вяло поднялась и пошла за своей порцией. Приняв ее из рук поварихи, проводившей ее неодобрительным взглядом, она подошла к своей кровати и поставила тарелку на тумбочку, после чего снова села на кровать с безучастным видом.

Когда девочки, сидя на своих кроватях, опустошили тарелки, повариха приняла их по одной обратно на тележку и в пластиковые одноразовые стаканчики, лежавшие вложенными один в другой на нижней полке тележки, разлила нам всем компот из ведра половником, лежащим рядом со стаканчиками.

– Стаканчики в мусорное ведро выбросьте, – дала нам указание повариха, подтолкнув тележку к двери. – И чтоб ни один стаканчик мимо мусорки не лежал! Я потом лично проверю! – пригрозила она и напоследок обратилась к Наташке: – Вставай давай, я тебя к врачу отведу.

– Не надо ее к врачу, – возразила Лена.

– Это почему же? – прищурилась повариха. – Хотите, чтоб она прям тут окочурилась?

– Мы ее причешем, умоем и сами к врачу отведем, – наичестнейшим голосом пообещала Лена.

– А, ну если так, – согласилась повариха и, вытолкав тележку, исчезла вслед за нею за дверью.

Пока повариха выходила, я успела заметить, что дождь поутих. Более того, из-за туч уже выглядывало солнце, поэтому мелкий дождик, словно кнопки вбивающийся в разлившуюся недалеко от двери лужу, смело можно было назвать слепым и ожидать, что он вот-вот прекратится.

Я опять уткнулась в книгу, хотя желания читать на этот раз не было совсем. Искоса я поглядывала на Наташку – та снова лежала, уткнувшись в подушку, так что и не понятно было, снова ли она плачет или опять уснула. Исподлобья кидая взгляд поверх книги на Лену, я пыталась вычислить, что у нее на уме, но проще было разгадать кроссворд, чем план ее дальнейших действий.

Неожиданно Лена встала с кровати и направилась к окну, располагавшемуся между моей и Наташкиной кроватями. Она выглянула в него, затем чему-то загадочно улыбнулась, кинула короткий взгляд на Наташку, лукавый – на меня и радостно провозгласила на весь корпус:

– Дождь кончился!

Девчонки вскочили со своих мест и принялись одеваться, радостно галдя. Можно было подумать, что они неделю из-за дождя в корпусе провели. Я никогда не любила шум, поэтому, нахмурившись, еще больше углубилась в книгу – и в прямом, и в переносном смысле этого слова, то есть закрылась от галдящих девчонок книгой, одновременно с этим заставив себя сосредоточиться на тексте.

Дверь несколько раз нещадно хлопнула, эхом отдавшись в моей голове, я еще больше скуксилась. Когда шум и гам в корпусе наконец-то стихли, я выглянула из-за книги и обнаружила, что корпус абсолютно опустел. В нем остались лишь я, схоронившаяся за книгой, и Наташка, уткнувшаяся в подушку. Даже Лена – и та сбежала куда-то под шумок. Это было более чем странно, обычно она все послеобеденное время проводила в корпусе. Становилось очевидно, что она от меня что-то скрывала.

Я решительно отложила книгу. Вся эта ситуация, эти шпионские игры или любовные заговоры – все это меня более чем не устраивало. Я не собиралась меняться местами со внезапно похорошевшей Леной и становиться из-за этого объектом насмешек и розыгрышей. Обиженно вернув книгу на Ленину тумбочку, я вышла из корпуса с тем, чтобы если не объясниться с ней, то хотя бы понаблюдать со стороны за ее действиями.

На улице было необыкновенно хорошо. Я с наслаждением вдохнула полной грудью. Посвежевший после дождя воздух пах арбузами. Вся зелень – листва деревьев, кустов, редкая в выжженном солнцем пространстве трава – все словно заискрилось ярким изумрудным цветом. Это сияли под солнечными лучами капли дождя на омытых от пыли листьях.

Я направилась в сторону футбольного поля, надеясь все же, что Лена в своем новом амплуа удержится от заговоров и будет, как и в прошлый раз, гонять мяч по полю с мальчишками. Но поле было пустым. Видимо, мальчишки не решились бегать по мокрой траве. Тогда я, не задумываясь, направилась к «гигантским шагам» и – о боже! – что же я увидела…