Retrum. Когда мы были мертвыми

Лорена пронзила меня таким страшным, полным ненависти взглядом, какого я не видел со дня нашего с нею знакомства. Ощущение было такое, словно пламя, плясавшее в рыжих волосах, на мгновение вспыхнуло у нее в зрачках, как две жуткие огненные точки.

Восходящая спираль напряжения, возникшего между мной и Лореной, начала закручивать очередной виток, когда на перекрестке, где я обычно прощался с ребятами из «Retrum», показалась та, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Появление Альбы с рюкзачком в цветочек за спиной и с улыбкой на лице стало той искрой, которой нам с Лореной только и не хватало, чтобы развязать полномасштабную войну.

Завидев меня с друзьями, Альба в силу свойственной ей скромности остановилась в нерешительности на расстоянии нескольких шагов, словно раздумывая, стоит ли здороваться со мной или же, быть может, лучше пройти мимо как ни в чем не бывало.

Поняв, что происходит, Лорена нарочито громко, так, чтобы услышала Альба, сказала:

— А это что за новогодняя елка?

Роберт схватил Лорену за рукав и изо всех сил потащил в сторону, явно опасаясь еще больших неприятностей.

Альба растерянно и удивленно смотрела на меня. Для нее эта ситуация, конечно же, оказалась неприятным сюрпризом. Она явно не ожидала, что люди, с которыми я общаюсь, могут начать ни с того ни с сего оскорблять незнакомого им человека.

Роберт совершенно неожиданно для меня поспешил перехватить инициативу и постарался хоть как-то разрядить эту ситуацию. Отпустив свою подругу, он медленно, но решительно направился к Альбе, которую, похоже, в эти мгновения просто парализовало от ужаса. Роберт, впрочем, не изменил себе и постарался по возможности загладить неприятное впечатление, которое произвела на скромную девушку из Сант-Бержера эта рыжая ведьма.

— Я прошу прощения за эти слова, — сказал Роберт. — У нас просто был очень трудный день, да и нервы у всех троих давно на пределе.

Договорив, он развернулся, взял Лорену под руку и потащил за собой по дороге, уходившей вниз по склону. Сама Лорена была просто в ярости.

Прежде чем они с Робертом скрылись за поворотом, она оглянулась, посмотрела на меня и прокричала:

— Может быть, ты еще этого не понял, но у нас в «Retrum» для предателей есть только одно наказание — смерть.

* * *

По выражению лица Альбы было понятно, что она потрясена тем, что ей довелось увидеть и услышать. Всю дорогу до моего дома она молчала.

В гостиной мы обнаружили записку от отца, в которой он предупреждал, что вернется поздно. Это было своего рода приглашение чувствовать себя свободно и «готовиться к экзаменам» так, как нам заблагорассудится. Впрочем, судя по все еще испуганным глазам Альбы, особых развлечений я мог сегодня не ждать.

Мне было страшно стыдно за ту сцену, свидетелем которой стала Альба. Смущаясь и стыдясь себя и своих друзей, я предложил ей снять пальто, повесил его на вешалку в прихожей и поставил на комод рюкзак. Затем я провел Альбу в гостиную и предложил сесть на диван. Эта комната в нашем доме была раза в три меньше, чем в особняке у Альбы, ее окна выходили не на бескрайнее море, а на крохотный садик.

Я зажег теплый, уютный свет и стал рыться в отцовской коллекции дисков. Поиски затянулись. Ничего, что подходило бы к атмосфере этого вечера или же, наоборот, могло бы ее улучшить, мне не попадалось.

— Ты лучше просто посиди со мной рядом, — сказала Альба, — Музыку, наверное, ставить не надо, давай просто поговорим.

«Да неужели! — подумал я. — Прямо вот сейчас она возьмет да и решит за меня половину моих проблем. Впрочем, почему бы и нет? После того, что она увидела, ей в самый раз будет счесть, что нам лучше расстаться. Пообщавшись с моими друзьями, она вполне могла сделать кое-какие выводы, и я в ее глазах уже не тот тонкий и ранимый юноша, каким она считала меня раньше. В конце концов, после этой сцены Альба имеет полное право решить, что мы друг другу не подходим или — так будет честнее — что я ее не достоин».

Вероятность того, что эта встреча будет для нас последней, несколько успокаивала меня. Как-никак, а при таком раскладе Альба будет в большей безопасности. В то же время в глубине души я не мог не признаться себе в том, что оказался не готов к расставанию с этой замечательной девушкой. По крайней мере, прямо сейчас — окончательно и бесповоротно. Ведь Альба действительно была единственным лучом света в моем сумеречном мире.

Мысленно пообещав себе с пониманием и уважением отнестись к любому решению, принятому Альбой, я подсел к ней на диван, как преступник, ожидающий приговора на скамье подсудимых.

Альба тяжело вздохнула, взяла меня за руку, слегка сжала ладонь и сказала:

— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, расскажи, что у тебя стряслось. Пойми, мне обязательно нужно знать, что с тобой происходит.

Туман на сердце

За последним «нет» неизбежно следует «да».

От этого «да» зависит будущее мира.

— Уоллес Стивенс —