Ретранслятор

Брать решили, и брать именно живым, иначе зачем этот игрушечный боезапас. Кости поломает, вышибет глаз, но в остальном травм с жизнью несовместимых не предвиделось. Однако почему именно меня? Что такое? Мало ли по „Свободным территориям“ вольного народа шастает. Пиры, чьим кинезом я воспользовался в первую очередь, небось гроздьями. Фото у них, что ли, мое?

Мысль о том, что все прилежные псионики сейчас выделывают круги на полу и сфинктер не контролируют, мне в тот момент почему-то в голову не пришла, а вот вопрос, отчего нападавшие от своей глушилки в полном порядке, заставил задуматься, отправив вперед порцию огненных шаров. Гудя и разбрызгивая огненное марево, моя крохотная эскадрилья рванула вперед и, проскочив в проход над головами спецназа, или кто там они были, навела шороху. По крайней мере, по звукам было именно так. Я не видел их, а они меня, и нам приходилось обмениваться выпадами почти вслепую.

Первыми сдались люди в черной форме.

— Андрей Петрович, — голос из мегафона показался мне почти приятным после криков и стонов умирающих. — Может, поговорим?

— Охотно поговорил бы с вами, ребята, — дружелюбно заявил я, прикидывая, в каком именно месте засел инициативный крикун. — Только вы бы стрелять перестали, особенно в меня.

— Извините, Андрей Петрович. — Голос невидимки показался мне даже виноватым. — Ребята на взводе. Не думали, что сможем поговорить. Вот и решили сначала из строя вывести. Я позже подоспел.

— Так значит, стрелять не будете? — ехидно поинтересовался я, потирая ушибленное колено. Отчаянно хотелось пить, еще больше курить, а самое сильное желание было взять крикуна за глотку да головой об стену.

— Гарантирую.

— И глушилку вырубите?

— А вот с этим, господин Скворцов, увы и ах. На нашей стороне псиоников по большей части нет, а обычные люди стабилизаторами снабжены. У второй базы такого нет, и бойцов с, кхм, способностями львиная доля. Отключим глушилку и все, будут тут через пару минут.

— Но люди умирают, — напомнил я, не спеша покидать укрытие.

— Потери в бою неизбежны, Андрей Петрович, — резонно заметил голос. — Ильдар знал, кого к себе тащит. Вы пока по полям-то да по лесам бегали, мы особо и не спешили, а вот когда Территории решили вас самым наглым образом к себе перетащить, решили действовать.

— А что с первой базой? — продолжал я раскручивать словоохотливого переговорщика. — Что они медлили?

— У них с ресурсами сложнее, — сухо пояснил мой собеседник. — Растратили направо и налево. Когда все началось, основные силы мы на первую базу оттянули и отходили, хочу заметить, с большими потерями. Испытуемые со второго по тридцатый сплошные отбросы. Зарвавшиеся наглецы, недальновидные и за ум взявшиеся только через полтора года.

— А я, значит, тоже отброс?

— Что вы, Андрей Петрович, — испугался невидимка. — Вы уникальны. Удачное побочное явление провалившегося эксперимента. Вы нам очень нужны.

— Гляди-ка, — довольно хмыкнул я. — Всем я нужен. Чего тогда бросили подыхать посреди города?

— То не мы, господин Скворцов, то автоматика, — продолжал гнуть свое вполне себе вероятный противник. — Капсула выброса под городом. Модулирует окружающую обстановку и доставляет в мир порядковый номер. Мы так несколько раз делали. Испытуемые, они что, должны способности свои запустить, вроде как мотоцикл с толкача. Вот вас и поместили в обстановку, близкую к боевой. Я сам при этом присутствовал, а чтобы и правда не пропали, дали излучение, и, как предполагалось, две мелкие банды сразу отреагировали на такую активность.

— А если бы они меня порешили, ну или бы умер я от чего? — ликуя от обилия долгожданной информации, продолжал я допрос из-за перегородки. — Что тогда?

— Естественный отбор, уважаемый. Коли в таких простых ситуациях не выжили бы, то и подавно не нужны. Без сантиментов, так сказать. Вот если бы вас в закрытой зоне основного импульсника выбросили, то действительно некрасиво, а город что, почти в порядке.

— Еще один вопрос перед переговорами. — Я прочистил горло и осторожно встал на здоровое колено. — Если вы такой сведущий, то, может, объясните, почему к спинке моей кровати в той богадельне была пристегнута чужая медицинская карта.

— Это ключ. — Человек, говоривший до этого в мегафон, шагнул вперед, и слабо мерцающие лампы осветили мое лицо. Да, именно мое. Те же брови, нос, подбородок, шрам на скуле, оставшийся после детской драки в шестом классе. Такой маленький и незаметный, что даже я о нем уже забыл. Волосы разве что на месте, да взгляд небось не такой бешеный, а в остальном полное отражение. — Он должен был запустить механизм импульсного приема твоего мозга. Так оно и произошло.

Любуясь произведенным эффектом, моя копия шагнула вперед и встала как раз напротив, скрестив руки на груди.

— Эксперимент ты, Андрюша, пойми. Точный генетический слепок. Артефакт. У нас даже воспоминания схожи, однако от роду тебе ровно восемь лет. Три из них в стазисе, еще год на процесс имплантации памяти и основных навыков выживания.