Реставратор

Алла Рихардовна, опасаясь злых языков, бралась исцелять только таких пациентов, от кого уже отказалась официальная медицина. И ведь излечивала, возвращала к жизни. Но завистники и это умудрялись ставить ей в вину. Илса хорошо помнила, как профессора, чьи ошибки и откровенный брак Озолиня‑старшая исправляла, организовали в прессе настолько оголтелую травлю, что только вмешательство Баграмова спасло ее от суда.

Это было вскоре после возвращения в Россию. Василий Сергеевич тогда в большом фаворе был, от его решения зависело, назначит Президент кандидата министром или нет, попадет ли человек на прием, а если попадет, то позволят ли ему пожать руку руководителя страны или придется лишь выслушать руководящие указания, а то и отказ.

Обычно в таких случаях люди меняются, становятся недоступными, забывают старых друзей. Василий Сергеевич не изменился. Едва только попал на свою высокую должность, сразу же маму Илсы нашел, сам к ним домой приехал и принялся уговаривать перейти к нему на работу в институт. А когда узнал о травле, устроил такую жизнь недоброжелателям, что вмиг все встало на свои места. Как все сразу переменились, как все начали звонить, объясняться, говорить, что их не так поняли, приглашать к себе. Да кто к ним пойдет после всего, что было? Кто угодно, только не мама. Ее не купишь никакими благами, нужно будет помочь – поможет бесплатно, а за деньги и простуду лечить не станет.

Мамочка, ну где же ты?

Илса подошла к окну и, глядя на темную, едва освещенную редкими фонарями улицу, зябко поежилась. Тревога матери как будто передалась и ей. К сердцу подступил необъяснимый страх, Илса вздрогнула. За ее спиной как будто что-то зашуршало, но повернуться и посмотреть, что там, не хватало решимости.

Вцепившись в подоконник так, что заломило в суставах, девушка продолжала вглядываться в темень улицы, словно спасение могло прийти лишь оттуда.

«Мама, где же ты»? – мысленно закричала она. И вдруг почувствовала затылком чей-то жесткий, холодный взгляд. Илса непроизвольно вскинула глаза и… Боже, что это? В оконном стекле она увидела отражение того, против кого мать ее предостерегала всю жизнь!

Страшный, тяжелый взгляд светящихся красноватым внутренним светом глаз. Нависшие брови высокого, обвитого узором роговых наростов, лба и огромные перепончатые крылья раскинутые за спиной – было последним перед тем как сознание покинуло ее.

Демон, с едва слышным хлопком сложив крылья, подошел ближе, но тут же отпрянул. Для него оказалось неприятным сюрпризом, что девушка закрыта настолько мощным энергетическим коконом, что приближаться к ней ему было опасно. Не для жизни, нет, для скрытности. Еще не время людям знать, кто оказал им честь своим посещением, потому взламывать кокон не стоило. Тот, кто ставил шит, мог такое вмешательство почувствовать и поднять шум раньше времени.

Непрошеный гость внимательно посмотрел на миловидное юное лицо. Перевел взгляд ниже. Высокая грудь, тонкая талия, стройные ноги… Хороша, ничего не скажешь, в людском понимании конечно. Ну так и служить она будет земному воплощению Властелина!

* * *

Доклад об появлении Чернова в сауне начальству было доложено немедленно. Милиционеры больше не хотели рисковать и брать ответственность на себя. Начальство приказало взять заведение под наблюдение и ждать старшего следователя Малышева. Был также вызван московский СОБР.

Малышева известие об обнаружении разыскиваемого преступника весьма обрадовало. Появилась уважительная причина покинуть место бойни в квартире Сурковых. От страшного запаха смерти ему было по-настоящему плохо, и только опасение, что кто-то из глазастых оперов заметит его слабость, удерживало следователя на месте трагедии.

Глотова он нашел внизу. Фээсбэшник сидел на лавочке и смотрел на звезды. Тоже мне время нашел.

– Мечтаешь? – саркастически процедил следователь. – Ну конечно, грязную работу должны делать менты, а ФСБ, белая кость, подключится, лишь когда…

– Слышь, следак, кончай, – перебил его Глотов. – Хреново мне просто там стало. Тебя там вырвало, а я не решился, вот и убежал! Но до улицы не донес, в лифте все оставил! Вот уж уборщице счастья подвалило, мало весь подъезд облевали, так еще меня в лифте вывернуло!

– Да? – удивился Малышев. – Приятно слышать, что и супермены испытывают эмоции, бывают слабыми и чувствительными. А то все «старший брат» да «старший брат». А у меня новости.

Глотов вопросительно посмотрел на следователя.

– Ну?

– Земля докладывает, нашли вашего Чернова. И опять упустили. Только подельники его остались. Я вызвал машину, сейчас поедем туда. Правда, собровцы поломали их там порядком. И, черти, говорят, что это не они, а Чернов тех избил. Комики, а то будто никто не знает, что после СОБРа остается. Ладно, на месте посмотрим. Да, забыл сказать, Порывайко поедет с нами.