Республика тринадцати

Кто мог знать, что по ту сторону горы кипит и бурлит жизнь, что там живут, работают, веселятся и торгуют? Что там любят, ненавидят, целуются и воюют, рождаются и умирают, как повсюду на земном шаре.

Только один человек постоянно твердил о том, что поблизости должны быть люди. Это был пролетарий. Он не раз говорил, что из-за горы доносятся выстрелы. Конечно, мы смеялись над ним. Мало ли что может почудиться простому человеку?

Однажды он пришел к нам и заявил, что пропали несколько коз. Но… мы это выслушали и пропустили мимо ушей. Через несколько дней он пришел с другой новостью. «Что нового?» — «Козы нашлись» — «Поздравляем!» — «Не в этом дело» — «В чем же дело?»

— В том, — говорит он, — что они вернулись с красными ленточками на рогах.

— Так что же?

— Это значит, что козы были дома и что хозяева украсили их лентами.

Не знаю, что смешного было в этом, но мы покатились со смеху. Простой человек не понимает шуток!..

Однажды он пришел с новой небылицей: кто-то по ночам выпивает молоко.

— Домовой! — говорит один из нас шутя.

— Дело нечистое! — произносит другой.

И мы переглядываемся с усмешкой.

— Народ все еще суеверен… Простой человек верит во всякую чушь…

Не знаю почему, но пролетарий питал ко мне более добрые чувства, чем к другим. Он мне рассказал по секрету, что по ночам слышит шаги. Он клялся, что по утрам он находит свежие следы, что каждую ночь что-нибудь да случается: то молоко выпито, то исчезают бананы. Уже давно, говорит он, вокруг нас копошится вор, но он не может поймать его…

Сказать по правде, я тоже не доверял рассказам пролетария, а остальные даже и не прислушивались: некогда было.

Вдруг…

Мы не знаем откуда, но перед нами вырос какой-то человек, за ним еще один и еще один, и еще один… Какие-то странные люди, высокие, здоровые, с длинными бичами в руках — по-видимому, пастухи. У всех суровые лица, длинные бороды. Появились они точно из-под земли, похожие на башибузуков с лубочной картинки.

Читатель может легко себе представить наше состояние, когда мы увидали этих людей. Мы все инстинктивно обернулись и взглянули на нашего единственного защитника — на пролетария, который был вооружен всего-навсего длинной палкой и несколькими камнями. Этими камнями можно пробить голову любому разбойнику, но тогда, когда он один и не сопротивляется. Но что мы могли сделать против целой банды башибузуков, которые даже не предупредили нас о своем приходе…

Мы сделали то, что сделал Наполеон в 1812 году, увидав, в какую страну он попал… Разница лишь в том, что Наполеон не захотел этого сделать и тогда, когда его поколотили, а мы тотчас же сложили оружие и отдали в распоряжение врагов…

Первым выступил, конечно, капиталист. Он обратился к башибузукам и вежливо спросил их по-немецки, откуда они пришли и что им надо…

Если речь идет о деньгах — он может им выдать чек в любой банк Парижа, Берлина, Лондона, С.-Петербурга.

Но слова капиталиста о контрибуции были напрасны: башибузуки, видимо, ничего не смыслили в немецком языке.

Тогда на сцену появился социалист; он коротко и ясно спросил их по-русски:

— Что надо?

— Зачем вы обращаетесь к ним на таком варварском языке? — воскликнул американец-атеист и, встав в позу, обратился к башибузукам с продолжительной речью, в которой я смог уловить только два слова: «джентльмены» и «доллары».

А башибузуки стояли с открытыми ртами, переглядывались и, по-видимому, в эту минуту думали: «человек плюется, а воображает, что это он разговаривает».

Тогда наша дама заговорила по-французски. Башибузуки взглянули на нее и усмехнулись. Что означала эта усмешка — я не знаю, но что они не поняли ее французского языка — это было ясно, как Б-жий день. Они перебили ее и, указывая на коз, забормотали:

— Банга зиа ратай галпа.

Подите-ка разберитесь в этих словах!

— Знаете что, — воскликнул националист, — ведь вполне возможно, что и они из наших. Я когда-то читал про таких же евреев, живущих где-то на Кавказе. Они одеваются, как башибузуки, но достоверно известно, что они признают обряд обрезания и говорят по-древнееврейски. Что ж, поговорить с ними по-древнееврейски?

— Конечно! Конечно! — подхватили сионист и ортодокс и заговорили с ними по-древнееврейски.

Но, видимо, кавказские башибузуки смыслили в древнееврейском столько же, сколько понимают в нем английский «реверенд»[4] или казенный раввин маленького местечка… Они выслушали националиста — и снова указали на коз и снова забормотали:

— Банга зиа ратай галпа.

После этого они щелкнули бичами и крикнули:

— Айда!

Мы поняли, что нам приказывают идти.

При других обстоятельствах мы, конечно, сперва дебатировали бы вопрос о том, кому идти первым, но на этот раз мы, тринадцать представителей тринадцати штатов, обошлись без дебатов, опасаясь, кстати сказать, вторичного и более энергичного приглашения, — и мы пошли с башибузуками и со стадом коз на гору.

Шли мы вразброд. Каждый из нас был погружен в свои думы. О чем думали остальные — я не знаю. Я лично думал о прочитанном романе, где говорилось о капитане Гарибабе и людоедах из племени «Таратута».