Республика девяти звёзд

— Ей и её шестому отряду скучно! — снова заговорила тётя Тонна. — Она, наверное, ждёт, что я или начальник лагеря будем выступать с балетными номерами перед её шестым отрядом. Работать надо, Алла, работать. А не разводить самокритику.

— Правильно, Антонина Михайловна, надо работать! — выкрикнула Алла. — Работать! А не произносить речи о работе!

— Хорошо, Алла, — вдруг согласилась тётя Тонна. — Давайте поговорим о главной цели, которая стоит перед нашим лагерем. Эта главная цель — хороший отдых и укрепление здоровья ребят… Хоть с этим-то вы согласны?

— Кто ж будет возражать против давно известных истин!

— Да ведь вы же и возражаете! Да, да, вы! Не удивляйтесь! Что значит хороший отдых? Это — регулярное, отличное питание, свежий воздух, физкультура, крепкий сон. Это — жизнь по строгому распорядку. А если нас с вами будут заставлять каждый день ходить часами по солнцепёку, переутомляться, плохо питаться, да ещё ночами, вместо нормального сна, мы будем слоняться в поисках приключений — отдохнём мы как следует?

— Это зависит от многого…

— Нет, отвечайте: отдохнём или не отдохнём?

— Я, например, предпочитала бы отдых в походах по солнцепёку, каждый день видеть бы и узнавать что-то новое, интересное, — горячо заговорила Алла. — Я ведь не ослабевшая и не больная, чтобы вести растительный образ жизни — спать, есть и дышать. Это же очень скучно — только спать, есть и дышать!

— Я вижу, что мы с вами не договоримся, — подвела итог спору тётя Тонна. И заговорила о другом: — Ну, где же ваши молодцы. Сколько их ещё можно ждать?

— Я сейчас их позову, Антонина Михайловна, — отозвалась Алла.

Зина снова, уже громче, постучала в дверь.

— Да! Войдите! — крикнула тётя Тонна.

Зина толкнула дверь.

В углу небольшой квадратной комнаты стоял однотумбовый письменный стол. Тётя Тонна монументом возвышалась над ним. Она сидела, упёршись руками в этот стол, чуть нагнувшись вперёд. Напротив стола, у стены, стояла кровать-раскладушка, на которой сидела Тихоня и смотрела на старшую вожатую преданно и покорно. Алла — тоненькая, напряжённая, как туго натянутая струна, пристроилась на другой кровати, стоявшей около двери. Арташес Геворкович стоял у окна, как всегда, чуточку насмешливый.

— А-а! Явились наконец! — очень грустно заговорила тётя Тонна. — Ну, мне интересно, что вы сами думаете о своём поступке?

Зина стояла молча, потупив голову и поглядывая исподлобья на тётю Тонну. Игорь, ссутулившись и густо покраснев, неловко топтался у самых дверей. Алёшка и Витька переглянулись. И когда Витька повернулся к столу, лицо его сразу приняло наивное, безмятежное выражение. Он шмыгнул носом и зачастил:

— Конечно, Антонина Михайловна! Мы понимаем, Антонина Михайловна! С одной стороны, конечно, так сказать, мы не должны были этого делать… Но, с другой стороны, я этого и не делал, я только стоял на берегу. А, с третьей стороны, что было делать Алёшке, если он видел, что гибнут люди?

Алёшка заметил, как чуть заметно усмехнулся Арташес Геворкович и даже, как будто, подмигнул ему. Тётя Тонна недоумевающе пожала плечами и удивлённо округлила свои бесцветные глаза.

— Ничего не понимаю! — проговорила она. — С одной стороны, с другой стороны, с третьей стороны! И потом, как это так — ты этого не делал?

— Честное пионерское, Антонина Михайловна, ни я, ни Игорь Валявский не плавали! — Витька даже приложил руку к тому месту, где полагается быть сердцу. — Это Алёшка и Альберт поплыли. Как только увидели, что девчонки тонут, так сразу, не раздумывая, прыгнули в воду и поплыли. А Игорь в лагерь побежал, к Арташесу Геворковичу…

— Погоди, погоди! — нахмурилась тётя Тонна. — С одной стороны, с другой стороны. Я не о том тебя спрашиваю…

— А о чём же?

Карие глаза Витьки с простодушным удивлением уставились на тётю Тонну. Арташес Геворкович уже откровенно посмеивался. Тихоня сжала губы в кружочек и укоризненно покачивала кудрявой головой.

— Ты расскажи нам, как ночью после отбоя вы втроём удрали из палаты и шатались, неизвестно где?

— А-а! — словно только что вспомнив об этом, закивал головой Витька. — Это было, Антонина Михайловна. Нам не спалось, и мы все трое смотрели в окно на сверкание молний. И вдруг услыхали тихий плач.

— Плач? — удивилась тётя Тонна. — Чей плач?

— Не знаем! — огорчённо вздохнул Витька. — Но мы ясно услыхали, что кто-то не то плачет, не то мяукает в кустах. Мы тогда подумали, что это кто-то из первого отряда заблудился в кустах и испугался грозы. И мы решили найти эту бедную заблудившуюся крошку… Мы выпрыгнули в окно и стали обыскивать кусты.

— Ну, и нашли вы эту самую крошку? — насмешливо спросила тётя Тонна.

— Конечно, нашли!

— Как? — страшно удивилась тётя Тонна. — И куда вы её отвели?

— Это была не крошка, а кошка… Серенькая такая, маленькая… Мы её взяли на руки и хотели вернуться в палату. Но наше окно кто-то запер изнутри. А кошка испугалась грома, чуть не выцарапала Игорю глаза… — Витька повернулся к удивлённо хлопавшему глазами Игорю. — Игорь! Покажи старшей вожатой, где тебя царапнула кошка.