Решительный и правый

Все шло по плану. В руках чекистов оказались необходимые нити, которые должны были привести операцию к успешному завершению. И все же сейчас не им — не Калите, не Борису, не Саше — суждено было сыграть главную роль в развивающихся событиях. Теперь многое зависело от человека, о котором вскользь упомянул Зявкин в своем докладе о нэпе и неотложных задачах ДонГПУ. Этим человеком был Невзоров, «крестник» Полонского.

«Знакомство» их произошло несколько месяцев назад холодным зимним утром на станции Лихая. Саша вез тогда в Ростов два чемодана ценностей, реквизированных у валютчиков и грабителей. Здесь, на станции, он должен был пересесть на нужный поезд. И Полонский, и сопровождавшие его красноармейцы охраны страшно устали от тяжелой дороги, изрядно проголодались.

— Ребята, пойду-ка схожу в буфет, может, хоть кипяточку достану, — сказал Саша и направился к зданию вокзала.

Красноармейцы, поставив чемоданы на промерзшие доски деревянного перрона, полезли в карманы за махоркой, задымили, грея руки от крохотного огонька козьих ножек и притопывая каблуками.

Минут через десять Саша вернулся. С победоносным видом подняв вверх дымящийся чайник, пригласил товарищей перекусить. Ребята присели на чемоданы, стали доставать свои нехитрые запасы... И вдруг Саша вскочил как ужаленный.

— Где чемодан?! — не своим, внезапно осипшим голосом закричал он. — Это же другой, наш подменили!

Назван красноармейцев растяпами, он, однако, не стал отчитывать оторопевших ребят; скорее, скорее выяснить, как это произошло.

— К нам подошел мужчина в накидке... Какой-то жалкий, согнутый, — оправдывались красноармейцы, — сказал, что очень болен, попросил разрешения присесть... ну мы и...

— Понятно. Теперь слушайте мою команду: вы остаетесь здесь, я попробую задержать вора. — И Саша нырнул в белую утреннюю муть. «Он должен быть где-то здесь, за водокачкой, по такому снегу далеко не уйдешь», — лихорадочно соображал Саша, напряженно глядя по сторонам. И действительно, пробежав сотню метров, он увидел совсем рядом лежащего на снегу человека. Из сугроба выглядывал черный угол чемодана.

Преступник не оказал ни малейшего сопротивления — он выбился из сил.

— Да, ноша слишком тяжела, — вяло произнес он и покорно направился к вокзалу, как приказал ему Полонский.

...В Ростове после нескольких допросов чекисты выяснили личность вора. Вором он оказался не совсем обычным.

Мудрый, Глебов, он же Невзоров, поняв, что ему поможет только чистосердечное признание, рассказывал о себе охотно, даже чересчур подробно. «Короче, ближе к делу», — не раз прерывал его пространные излияния Зявкин. Но Невзорова как будто прорвало:

— Да, был студентом, сблизился с анархистами. Потом понравились эсеры. С ними было выгоднее. Вместе «экспроприировали» буржуазию, себя тоже не обижали.

Спекулировали ценностями, завели постоянную клиентуру из деловых людей. После большевистского переворота подался за границу, промотался вконец, решил повеситься, — продолжал Невзоров. — Нашлись добрые люди, помогли: хорошее дело нашли. Заработал я на нем неплохо, только вскоре пришлось бежать... Потянуло к своим, в Россию. Здесь, в Ростове, сошелся с кое-какими нужными людьми, получил кличку «Мудрый». Однако к этому времени я страшно и физически и морально устал. Надоело невероятно. Решил, как говорят воры, «завязать». Но прежде надо было достать солидную сумму денег. А потом в Париж, чтобы стать тихим хозяином какого-нибудь не очень тихого заведения...

Меня задержал какой-то чекист, мальчишка. Я предложил ему половину того, что было со мной, — целое состояние. Он чуть не застрелил меня. Тогда я впервые понял, что Запад уже не сможет ничем помочь нам, — в мире произошли необратимые изменения.

— Хорошо, что вы поняли это, — сказал Зявкин. — Мы еще продолжим наш разговор.

— Зачем? Ведь я уже все вам рассказал.

— Следствие по вашему делу мы быстро закончим. Для меня почти все ясно. Но вам самому еще многое нужно понять, Невзоров! А как вы узнали о транспортировке чемоданов? — спросил Зявкин.

— Ну опыт у меня есть, недаром грабители называли Мудрым. Связанные с нами люди сигнализировали об этом, — коротко ответил Невзоров.

Признания Невзорова, сведения, которые он сообщил чекистам, адреса преступников — все это подтвердилось уже через несколько дней. С помощью Мудрого был арестован его «шеф» — особо опасный бандит Медик.

Чекисты убедились, что в известных обстоятельствах Невзоров не предаст и тут на него вполне можно положиться. Более того, в операции «Медик» он проявил себя отличным конспиратором, человеком умным, с хорошей выдержкой.

И именно Невзоров, знавший Марантиди по прежним «делам», должен был, по мнению Зявкина, помочь чекистам в разоблачении владельца «Медведя». Но сотрудники ГПУ еще не знали, да и не могли знать, что Марантиди совсем не тот, за кого они его принимают.

«Добровольный» взнос Бена Иегуды

Бен Иегуда был задержан как перекупщик валюты. Признавая справедливость предъявленного ему обвинения, он упорно отказывался сдать золото, спрятанное в надежном тайнике.