Решающий шаг

Внезапное чувство нежности к безоглядно доверившейся мне женщине было таким сильным, что у меня перехватило дыхание, и я был вынужден остановиться, и крепче прижать к себе ее дочь, и даже прислониться на секунду к перилам. А она продолжала спокойно подниматься со ступеньки на ступеньку — земная, гордая, родная.

Повинуясь ее безмолвному кивку, я уложил Тамару рядом с крепко спавшей Агнессой и вынужден был присесть на край постели — девочка не отпускала мою руку. А Зина положила Ванюшу к себе на большую кровать, и он мгновенно уснул. Как умудрился он ускользнуть, проснувшись? Как удалось ему не разбудить мать? Как не упал он на лестнице?..

— Их отец часто работал в той комнате, — сказала женщина тихо, словно извиняясь за детей, нарушивших мой покой. — Там, под дверью, большая щель, идет широкая полоса света…

Я ничего не ответил.

Когда заснула моя девочка, я так же молча, не попрощавшись с Зиной — в душе я не сомневался теперь, что еще сегодня, сейчас будет сказано то, о чем мы оба все время молчали, — спустился вниз и вышел на крыльцо. Темнота ненастной ночи сразу же надвинулась на меня с трех сторон, словно и не было только что теплого мира — там, наверху. Потрясенный, я долго стоял неподвижно, без мыслей, и только одна светлая истина раз за разом прорезала тьму. Если я вновь останусь один, без нее, если я ее потеряю, мое существование станет окончательно бессмысленным… И еще: какое счастье быть отцом таким детям… И снова: нельзя, нельзя дать ей уйти…

Сколько времени прошло — понятия не имею; минуты опять сцепились в одну бесконечную ленту, только на этот раз не они повелевали мной, а я ими.

Как хлопнула позади дверь, я услышал с опозданием. Неожиданно две руки обвили мою шею и сзади ко мне, закоченевшему в тонкой рубашке, тепло прижалось что-то мягкое… бугорки… бугорки… Только тогда зафиксировал я и звяканье дверной щеколды и сразу вслед за тем шепот:

— Спасибо… Спасибо тебе, дружок…

В эту секунду я начал жить свою настоящую жизнь.

Повернувшись, я крепко обнял Зину и стал целовать без разбора, куда придется — лицо, руки, шею, наброшенную на плечи телогрейку…

Она шептала что-то, шептала до тех пор, пока мои губы не нашли ее рот и не замкнули его — тогда она ответила долгим поцелуем.

Меня еще никто так не целовал.

И мы вошли в дом, и поднялись наверх, взглянуть, все ли там в порядке, и я увел ее в свою комнату, и она не сопротивлялась, хотя наши дети могли, конечно, опять проснуться.

О чем мы говорили с ней в ту ночь, вы уже знаете.

Когда я вечером на следующий день вернулся из города, тетя Галя, хитренько улыбаясь, поздравила меня.

Деликатно, чтобы не услышали ребятишки.

ОБРЯД

Я последний раз с вами прощаюся,
Навсегда от вас удаляюся[1].

Они поженились.

Они поженились вчера.

Как водится, Дом свадеб навестили, цветочки возложили куда следует, потом, говорят, пир горой был, семьдесят шесть гостей да приглашенных; на третий день брат невесты их куда-то в деревню увез — на лоно природы.

А я осталась одна.

Своими руками отдала любимого другой, состарилась лет на десять — и осталась одна-одинешенька.

Оправлюсь ли от удара безжалостной судьбы, нет ли — не знаю…

По загуменью тропиночка бежит, ах, ну!
По тропиночке дружок бежит, ах, ну!
Он бежит, бежит, бежит, ах, ну!..

Мы дружили весь седьмой класс и весь восьмой. Вместе в техникум заявления подали. Городок у нас крохотный, больше и поступать-то некуда, но мне уехать никак нельзя — мама все болеет.

А раз осталась дома я — остался и Вася. Ну, так что с того? Дружбу свою мы не прятали. Любовь — тоже. Пожениться решили сразу, как техникум кончим да на собственный заработок жить начнем. Это я так предложила, Вася согласился.

Именно сейчас, в эти самые денечки, могла бы состояться наша свадьба…

А пока мы были неразлучны с утра до вечера и ни разу друг дружке не наскучили. О том, чтобы Вася пошел без меня на каток или я без него в клуб, просто речи быть не могло.

Душа в душу.

Мы и думали обо всем одинаково — когда книжки читали, или кинофильмы обсуждали, или выглядывали через телевизор в необъятный мир. Я скажу — Вася согласится. Он что-нибудь не то ляпнет — я его поправлю. Уступали, конечно, в частностях, в главном всегда заодно.

Душа в душу, душа в душу.

Многие нам завидовали, только мама сомневалась почему-то в наших категорических планах на будущее. «Обождите, цыплятки, загодя решать, еще переменитесь оба десять раз…» Не то чтобы она лично против Васи настроена была, нет-нет, ничего такого. Посмеивалась иногда легонечко: «Тоже мне жених, молоко на усах не обсохло…»

Я маме не перечила; с детства усвоила, что спорить со взрослыми бессмысленно, только время терять.

И жили мы спокойно. А наша дружба с Васей крепла не по дням, а по часам.

Не было ветру, не было ветру —
Вдруг навеяло.
Не было гостей, не было гостей —
Вдруг наехали.