Читаем Рерих полностью

Здесь, на высоте около 14 000 футов, путешественников встретила необычайная для этого времени гроза с сильным снегопадом. 20 сентября экспедиция натолкнулась на первый тибетский пост, где Николай Константинович предъявил паспорт, выданный представителем Лхасы в Улан-Баторе.

Командир поста не очень-то разбирался в паспортных тонкостях да и вообще в письменности. Паспорт он попросту отобрал, сказав, что пошлет его «по начальству» и что экспедиция спокойно может идти дальше. Но уже 6 октября в урочище Чунаркэн караван Рериха был остановлен крупными силами тибетцев и местных кочевников хорпа, которые находились в подчинении начальника области Западных Хор, то есть входили в регулярные войсковые части Лхасы.

Через несколько дней пограничный начальник — генерал предложил передвинуть экспедицию ближе к его ставке и с подобающей истинному дипломату любезностью добавил, что по инструкции караван должен быть осмотрен и что осмотр произведет он лично, так как не может допустить, чтобы «руки малых людей касались вещей великих людей». При этом было сказано, что на это уйдет не более трех дней, что сам он не покинет ставки, пока не оформит разрешения на дальнейшее продвижение каравана.

Выпросив подобающие его чину подарки, генерал через неделю исчез, оставив вместо себя майора. И потянулись бесконечные дни.

Пять месяцев вечно пьяный майор был единственным посредником в переговорах Рериха с губернатором Нагчу — доверенным лицом самого далай-ламы. Через майора посылались письма и телеграммы американскому консулу в Калькутту, британскому резиденту в столицу Сиккима, лично далай-ламе в Лхасу. Все это возвращалось обратно.

Между тем наступила суровая зима, которую даже местные жители, обитавшие в утепленных юртах, переносили с трудом, в распоряжении же экспедиции имелись лишь легкие летние палатки. Кончились продовольствие и корм для Животных. Верблюды по ночам приходили к палаткам, как бы ища у людей спасения, а утром их находили мертвыми и оттаскивали за лагерь, где стаи диких собак и стервятников уже ждали добычу. Болели люди. Врач негодовал, обвинял лхасские власти в преднамеренном убийстве членов экспедиции. Медикаменты подходили к концу. А морозы стояли такие, что в походной аптечке замерзал коньяк.

Но Николай Константинович и Елена Ивановна не теряли присутствия духа, и, следуя их примеру, мужественно держался весь состав экспедиции. Даже научные работы не прерывались ни на один день. Исследовались ближайшие окрестности, делались зарисовки, снимались планы, пополнялись минералогические и ботанические коллекции. За время зимовки собрали редчайший материал о кочевниках хор-па, говоривших на весьма архаическом наречии тибетского языка. В ближайших монастырях были найдены манускрипты тибетского добуддийского шаманизма. Экспедиция открыла много памятников кочевого прошлого Тибета, в том числе погребения, совершенно неизвестные современным местным кочевникам. Обнаруженные захоронения типа «каменных могил» до тех пор встречались археологам только в Северной Монголии, Бурятии и на Алтае. В области Хор удалось также установить в орнаментах, украшавших одежду и оружие кочевников, так называемый «звериный» стиль, близкий к скифо-сибирским мотивам.

Преодолевая все трудности и смертельную опасность, Экспедиция выстояла и проработала до теплых весенних дней, но, конечно, не обошлось и без трагических потерь. За зиму умерло от простудных заболеваний пять человек. Погибли почти все верблюды — из ста двух осталось лишь десять и те еле держались на ногах, и только двух можно было использовать для дальнейшего пути. Из-за резких перепадов температуры испортилась кинопленка. Но все же большинство собранных коллекций, сделанных записей, написанных этюдов и картин, а их было около 500, удалось сохранить.

Только 4 марта 1928 года экспедиции было наконец разрешено покинуть стоянку, которая находилась всего в двух днях пути до крепости Нагчу, где в изобилии имелось все необходимое для материального обеспечения нескольких таких караванов, как караван Рериха. В Нагчу В это время пребывали два тибетских губернатора и высшие офицеры тибетской армии. Они объявили Николаю Константиновичу, что лхасское правительство отказалось признать выданный в Улан-Баторе тибетский паспорт и не разрешает экспедиции идти на Лхасу, до которой оставалось менее 200 километров. Рериху указали обходный маршрут, пролегавший много западнее Лхасы. В личном разговоре с губернатором Нагчу мало что выяснилось. Николаю Константиновичу лишь намекнули, что он заподозрен в симпатиях к «красным», а на этот счет губернатор твердо придерживался данных ему инструкций и не пропустил караван в глубь тибетской территории.

Оказалось, что среди буддистов, сопровождавших караван от самой Монголии, велась усиленная пропаганда. Им обещали всяческие блага и давали разрешения на паломничество в Лхасу, но с условием, что они отступятся от этого «красного русского».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии