Рерих

Корректность, с которой Николай Константинович относился к религиозным обрядам, говорила о его большой деликатности. Сами же по себе обряды интересовали художника с чисто научной стороны. Из литературных трудов и переписки Николая Константиновича можно заключить, что он разделял. некоторые распространенные в индийских философских системах представления о карме, нирване, перевоплощении, но давал им своеобразную, не связанную с религиозными взглядами интерпретацию.

Художник не мог долго задерживаться в Кашмире. Впереди лежал длинный и трудный путь, а перед экспедицией стали возникать одна преграда за другой.

1 апреля 1925 года Николай Константинович сообщает В. Шибаеву: «Привет с озер Кашмира. Холодно. Лежит снег. Вчера нашу лодку чуть не разбило бурей, но вдруг наступила тишина, и мы успели до нового шквала укрыться в речку. Перед нами лежит дорога на Гильгит… Боремся за разрешение идти в Ладак. Масса препятствий. Сражаемся…» Через две недели в письме опять упоминание: «Пробиваемся на Лех, но пока без результатов…»

Для английской разведки не остался незамеченным визит Рериха в берлинское советское полпредство, и теперь по территории Кашмира экспедиция продвигалась, встречая самые неожиданные препятствия, вплоть до вооруженных нападений, причем однажды среди нападающих был опознан шофер английского резидента Д. Вуда.

Но так или иначе древний путь от Сринагара до Леха удалось пройти и исследовать на этом промежутке памятники искусства в Маулбеке, Ламаюре, Базгу, Саспуле.

В Ладаке экспедиция проработала более двух месяцев. В противоположность английским ставленникам и агентам разведки местное население относилось к Николаю Константиновичу и его спутникам с большой доброжелательностью. Ладак, завоеванный Кашмиром, сохранял еще многие свои особенности. Преобладающей религией здесь оставался буддизм, и многочисленные буддийские монастыри, расположенные на торговых путях, играли заметную роль в экономике этого горного края. Фактическая власть в Ладаке находилась в руках специального английского чиновника, хотя в главном городе провинции Лехе и проживал ладакский визирь, который формально представлял кашмирского махараджу.

Визирь отнесся к Рериху очень предупредительно и даже предложил ему поселиться в верхнем этаже своего когда-то великолепного восьмиэтажного дворца, расположенного на возвышавшейся над городом скале. Но дворец оказался в таком состоянии, что верхний этаж ходуном ходил под порывами ветра, и в бытность здесь Рерихов одна из стен «роскошной» резиденции рухнула. Впрочем, такие «мелкие» неудобства искупались изумительным видом на горы и город с храмами и рядом ступ[6], которые Рерих изобразил на многих этюдах.

Покидая Ладак 18 сентября 1925 года, Рерих записал в своем дневнике:

«Наконец можно оставить всю кашмирскую ложь и грязь… Можно забыть, как победители играют в поло и гольф, когда народ гибнет в заразах и полном отупении. Можно отвернуться от подкупных чиновников Кашмира. Можно забыть нападение вооруженных провокаторов на наш караван с целью задержать нас. Пришлось шесть часов пробыть с поднятым револьвером. А в довершение всего полиция составила от нашего имени телеграмму, что мы ошиблись и нападения не было. Кто же тогда ранил семь наших слуг? Что сделали с Индией и Кашмиром? Только в горах чувствуете себя в безопасности. Только в пустынных переходах не достигает невежественность».

Но, как показало будущее, надежда Николая Константиновича избавиться от английской «опеки» себя не оправдала.

После Ладака экспедиция взяла направление на Хотан. Предстояло преодолеть в тяжелых условиях осени семь перевалов высотою более 5000 метров — Кхардонг, Караул-дабан, Сасэр, Дапсанг, Каракорум, Сугет-дабан и Санджу-дабан. Трудный путь сулил много неожиданностей, причем первую из них подготовили Рериху люди, а не суровая природа. Не прошло и двух дней, как открылось, что один из лам-проводников, нанятых в Лехе, прекрасно понимает по-русски и неплохо осведомлен о деятельности Николая Константиновича и его ближайших сотрудников. Не оставалось сомнений, что этот хорошо аттестованный проводник приставлен к экспедиции с особыми целями.

Через несколько переходов караван оказался в царстве снегов. «Такое разнообразие, такая выразительность очертаний, такие фантастические города, такие многоцветные ручьи и потоки и такие памятные пурпуровые и лунные скалы», — записывал художник в путевых дневниках. Мороз не позволял держать в руках подолгу карандаш или кисть, но Николай Константинович обладал завидной зрительной памятью и сумел позднее поведать об этой сказочной природе в своих картинах.

По намеченному Рерихом маршруту и до него проходили русские и европейские путешественники. Так, на Дапсангском плато был обнаружен камень с латинской надписью, высеченной членами экспедиции де-Филиппи в 1914 году. Попадались встречные караваны. О трагических происшествиях на этом сравнительно оживленном, но опасном пути говорили могильные камни, скелеты замерзших лошадей, оставленные тюки товаров.