Репутация плохой девочки

– Нам нужно наладить братские отношения, – тихо говорю я. – Я знаю, эта история с мамой выводит тебя, но неужели мы должны ссориться из-за этого каждый раз, как всплывает ее имя? Чувак, я не хочу скрывать это от тебя. Мне не нравится лгать о том, где я нахожусь, или тайком отвечать на телефонные звонки, чтобы ты меня не слышал. Такое чувство, будто я хожу на цыпочках по собственному дому.

– Да, понимаю. – Куп делает еще один глоток пива, затем трет бутылку между ладонями. Поднимается бриз, приносящий соленый воздух с пляжа. – Я так долго злился на нее, что, наверное, хотел, чтобы ты злился на нее вместе со мной. Мне немного грустно быть не у дел.

– Я не пытаюсь оставить тебя не у дел. Я знал, что ты не был готов впустить ее обратно в свою жизнь. Все в порядке. И сказал Шелли, чтобы она ничего не ждала. Черт возьми, я предупреждал ее, что ты расскажешь ФБР, мол, у нее на заднем дворе похоронен Джимми Хоффа, если она сюда заявится.

Куп выдавливает из себя натянутый смешок.

– Неплохая идея. Ну, знаешь, если понадобится.

– Короче, я не просил тебя встречаться с ней, поскольку помню, как сильно она потрепала тебе нервы в прошлый раз. Мне хотелось, чтобы ты дал ей шанс, а она предала тебя. Нас обоих. Да, я боялся, что мама снова выставит меня идиотом. Все еще боюсь. Не уверен, что это чувство вообще пройдет, когда речь заходит о Шелли. Просто мне это нужно. Для себя самого.

– Я тут подумал. – Его внимание приковано к коленям, где он срывает тающую этикетку с бутылки, покрывшейся конденсатом. – Возможно, я готов рассмотреть возможность встречи с ней.

– Серьезно?

– А, да какого черта. – Купер допивает остатки своего пива. – Только если вы с Мак будете там. Что самое худшее может случиться?

Я бы не стал ставить деньги на такую резкую смену настроения. Сомневаюсь, что это из-за моих слов. Скорее всего, Мак уже обработала его. Но мне все равно. У нас почти не осталось семьи. Сегодня она стала еще меньше. Я просто пытаюсь собрать воедино все, что могу, из кусочков. Если мы перестанем ссориться хотя бы из-за мамы, то это уже будет отличным результатом.

– Я все устрою.

– Но предупреждаю, – говорит он, – если она придет за почкой, я отдам ей одну из твоих.

Глава тридцатая

Женевьева

Я сижу на полу на том же самом месте, куда опустилась после ухода Эвана. Уставившись на узоры на ковре, потертости на стене, пытаюсь понять, что сейчас произошло. Я заползаю обратно в постель, выключаю свет и плотнее закутываюсь в одеяло, а в голове все прокручивается та самая сцена. Его холодная отстраненность. Как Эван словно смотрел сквозь меня, когда наши взгляды пересекались. Так отчужденно.

Он и правда порвал со мной? Вчера я бы сказала, что он не способен на такой жестокий и неожиданный поступок.

Воспоминания о нашем только что состоявшемся разговоре обрывочны, будто я присутствовала при нем лишь отчасти. Я пытаюсь собрать эту мозаику и до сих пор не могу понять, как оказалась одна в темноте с разрывающей грудь болью.

Одно дело – мой отъезд в прошлом году. Эван по-прежнему оставался здесь. Так мы обычно думаем о чем-то постоянном, о родном доме. О том, что навсегда сохраняется в памяти. О чем-то неизменном.

И, вернувшись, я понадеялась, что у меня получится оставить все, как было раньше. Совершенство, замершее во времени. Этого вечного мальчика, в котором больше смелости, нежели здравого смысла. Если бы я наконец стала воспринимать его всерьез или увидела в нем сложного, разностороннего человека, мне не пришлось бы отвечать на трудные вопросы о том, что это были за чувства и что с ними делать. Что происходит, когда тусовщица и плохой мальчик вырастают?

Теперь он украл у меня эту возможность, сделал тяжелый выбор за нас обоих. Вот только я не была к этому готова. Время вышло, и я осталась одна.

Почему он так поступил со мной? Заставил снова влюбиться в него, вынудил испытывать мою силу воли и рушить стены, просто чтобы потом уйти?

Это больно, черт возьми.

Больнее, чем я думала.

И мой разум не может перестать прокручивать в голове все эти «что, если» и «если бы только». Что, если бы я не была такой упрямой с самого начала? Если бы не создавала столько препятствий для наших отношений? Если бы только я была более открытой, мы бы уже во всем разобрались.

Не знаю.

Ничто из этого не помогает мне заснуть. Я до сих пор пялюсь в потолок, на часах давно за полночь. И тут меня пугает шум снаружи.

Сначала я не совсем понимаю, что это такое. Проезжающая машина с включенным радио? Соседи? На кратчайший миг мой пульс учащается при мысли, что Эван, возможно, карабкается наверх.

Внезапно что-то разбивается об окно моей спальни.

Раздается громкий и пронзительный треск. На секунду я замираю от паники, а после включаю прикроватную лампу и подбегаю к окну. Там я вижу стекающую по нему пенящуюся жидкость и осколки темного стекла, усеивающие подоконник. Судя по всему, пивная бутылка.

– Ты гребаная поганая шлюха!