Реплика

Не писать же в самом деле в БСЭ, что, прежде, чем стать командиром Красной армии, он бандитствовал напропалую, что защита батраков заключалась главным образом в грабеже бессарабских помещиков, скотопромышленников и одесских ювелиров, что возглавляемые Котовским в те годы отряды молдавских крестьян, состояли отнюдь не из восставших против непосильного помещичьего гнёта, замордованных до потери инстинкта самосохранения отчаявшихся землеробов, а из матёрых уголовников. Да и никакие это были не отряды, а самые настоящие бандитские шайки, которые занимались элементарным разбоем. Причём, если и была тогдашнему Григорию Ивановичу присуща робингудовщина, то в крайне незначительных дозах, и скорее показная, что называется, на публику, которую он весьма любил эпатировать, а сам всегда жил на широкую ногу, не стесняясь в средствах и ни в чём себе не отказывая. Да и к смертной казни его приговорили вовсе не за революционную деятельность, а после ограбления Бендерского казначейства… К слову, обо всём этом Алексей Борисович узнал из случайно купленной в киоске «Союзпечати» книжонки.

Как тут не помянуть добрым словом перестройку, с началом которой вдруг всплыло множество таких вот, если не разоблачений, то, скажем так, довольно неоднозначных, если не сказать, пикантных подробностей из жизни многих легендарных личностей, о которых раньше предпочитали умалчивать. В последнее время о них, напротив, говорилось и писалось немало нелицеприятного, и «Великие авантюристы: Григорий Котовский» — типичный образчик такого рода литературы. Конечно затруднительно судить о степени объективности этих невесть откуда взявшихся постперестроечных откровений, но они по крайней мере хоть как-то заполняли информационные лакуны в официальной биографии Григория Ивановича Котовского.

Давно известно: ничто так не способствует появлению домыслов, как отсутствие не то что правдивой, а вообще хоть какой-то информации. Чтоб за примером далеко не ходить, достаточно заглянуть в конец всё той же статьи в БСЭ, посвящённой Котовскому, где чёрным по белому написано: «…С декабря 1920 года начальник 17-й кавказской дивизии. В 1921 году командовал кавказскими частями при ликвидации махновщины, антоновщины и петлюровцев. С сентября 1921 года начальник 9-й кавказской дивизии, с октября 1922 года командир 2-го кавказского корпуса. Награжден тремя орденами Красного Знамени и Почётным революционным оружием. Похоронен в Бирзуле (ныне Котовск Одесской области)».

Вслед за описанием славного боевого пути, сразу следует: похоронен там-то. Ничего так пробел?! Понятно, что коли похоронен, так, стало быть, умер. Но ни о причинах, ни об обстоятельствах смерти в энциклопедии не было ни слова, а в отсутствие фактов бал правит молва. И, как водится, понеслась моча по трубам! Алексею Борисовичу, например, доводилось слышать в застольных разговорах, что Котовский вроде как был не то застрелен, не то зарублен, не то мужем своей очередной пассии прямо в её же постели, не то адъютантом знаменитого Мишки Япончика в отместку за убийство того самого Мишки, к которому Григорий Иванович то ли имел самое непосредственное касательство, то ли не имел вообще никакого. В общем, сплошные пересуды на уровне «а вот говорят» или «я где-то слышал». Соответственно, и достоверность всего этого вполне могла быть околонулевой.

Впрочем, Алексей Борисович ни в коем случае не стремился к установлению непререкаемой истины в данном вопросе. Его цель была скромнее — выяснить, не является ли «Бес» потомком легендарного то ли бунтаря, то ли уголовника, в конечном счёте ставшего красным комкором. Но к сожалению ни в одном из доступных Кузину, вышеперечисленных источников информации о личной жизни Котовского не было ни полслова. В идеале, посидеть бы денёк-другой в «ленинке», уж там-то наверняка что-нибудь документальное да отыщется, размечтался было подполковник, хоть и отлично сознавал, что эта идея так и останется лишь благим намерением. Если изыскать способ попасть в ГБЛ ещё как-то можно, то пары дней на посидеть, выкроить точно не удастся.

С сожалением приходилось признать, что уже в самом начале пути нарисовался информационный тупичок. Ничего, нам не привыкать! В конце концов я же — сыщик! — напомнил себе Алексей Борисович и принялся методично обзванивать московские музеи, имевшие хоть малейшее касательство к Гражданской войне. Как подсказывал опыт, среди сотрудников непременно отыщется некто, фанатично преданный своему делу, глубоко заинтересованный, а главное, знающий о Котовском на порядок больше остальных. Необходимо только его найти, и Кузин нашёл, потратив целый день на телефонные переговоры с самыми разными людьми.