Реплика

В морге, пока эксперт занимался фотосъёмкой и откатывал пальчики, Кузин переговорил с врачом, производившим вскрытие. Строго говоря, судмедэксперт не обязан был что-либо ему рассказывать — всё, что касалось насильственно-убиенных, относилось к ведению 2-го, то бишь убойного, а никак не 4-го, разбойного, отдела, — но медик пошёл оперативнику на встречу и от беседы не уклонился, хотя с чистой совестью мог бы. Собственно говоря, Кузина интересовала не причина смерти — она и так была ему прекрасно известна — а лишь нюансы вроде наличия у покойного особенностей физического развития, родимых пятен, шрамов, следов от ожогов, татуировок и прочих метин. Почти на все перечисленный вопросы ответы были отрицательные… Кроме первого. Медик сообщил, что визуальная оценка соразмерности развития мышц левой и правой половин торса позволяет сделать уверенный вывод, что покойник был левшой.

Часа через полтора, заполучив дактилокарту и фотографии, Алексей Борисович отправился на Петровку, буквально на минутку забежал в свой кабинет и сразу поднялся на шестой этаж в экспертно-криминалистическе управление. Для подтверждения того, что в морге находится именно «Бес», следовало безотлагательно сравнить отпечатки пальцев убитого с многочисленными отпечатками, оставленными на местах преступления «Бесом». Это была формальная процедура — у Кузина на руках имелось постановление о назначении дактилоскопической экспертизы, — сам же он нисколько не сомневался, что совпадение будет полным. Порукой тому было разительное портретное сходство, в смысле, сходство с композиционным портретом, и показания двух из трёх подельников «Беса».

Помимо того требовалось внести ясность в ещё один вопрос, совсем не формальный, но занимавший Алексея Борисовича куда больше. Следовало наконец выяснить степень внешнего сходства между «Бесом» и Котовским, чья тень снова навязчиво замаячила на горизонте. В значительной мере опытного опера подтолкнул к этому факт, что и тот, и другой были левшами. Не слишком отчётливо понимая, во что всё это в итоге может вылиться, Кузин, тем не менее, уболтал габитоскописта[2] безо всякой казёнщины, чисто по-дружески, срочно провести сравнительное исследование фотопортрета Григория Котовского, одолженного у Фирсовой, и свеженьких фотографий из морга.

— Злоупотребляете, товарищ подполковник! — иронично-укоризненно отреагировал на его просьбу эксперт, однако пообещал с ответом не затягивать.

Следующим шагом стал визит к Симакову.

— Ты что творишь, Алексей? — раздражённо спросил начальник отдела, едва Кузин переступил порог. — Меня сверху уже задёргали: кто, что, как… А ты глаз не кажешь!

— Я, между прочим, работал, — Не полез за словом в карман подчинённый и, тяжело опускаясь на стул, возмущённо присовокупил: — Со вчерашнего вечера на ногах, ничего не жрал и глаз не смыкал!

— Ладно, ладно… — поспешил погасить его праведный гнев Симаков. — Разобрался, что за публика?

— Почти, — уклонился от однозначного ответа Алексей Борисович.

— Ну так, поделись своим почти.

— Делюсь, — устало произнёс Кузин, положил перед собой неизменную дерматиновую папку и принялся вводить начальство в курс, вынимая из неё и передавая Симакову фотографию за фотографией.

— Кивко Роман Петрович — он же «Кивок», — Протянув начальнику первый снимок, пояснил подполковник. — 1954 года рождения, уроженец села Пятихатка…

— Пятихатка? — с ухмылкой переспросил Юрий Александрович.

— Пятихатка, — нимало не смутившись, подтвердил Кузин, — Мироновского района Киевской области Украины. — и продолжил: — Трижды судим за грабежи и разбой. Общий стаж за решёткой — 13 лет.

— Ничего не скажешь, достойный член общества! — не сдержавшись буркнул Симаков.

— Достойный, дальше некуда, — согласился Кузин и достал из папки второе фото.

— Тарасевич Николай Богданович, 1960 года рождения, уроженец Могилёва. Две судимости за хулиганку и за убийство по неосторожности, два и три года, соответственно. Типичный «баклан». Сила есть — ума не надо. Они с «Кивком» вместе чалились…

— Понятно. — Кивнул Симаков.

На стол легла следующая фотография.

— Ну и Чекменёв… — не углубляясь в подробности, потому как этого представлять нужды не было, скупо прокомментировал Кузин.

— Во кампашка подобралась! — хмыкнул Юрий Александрович. — Хохол, бульбаш и русак — прямо какой-то восточно-славянский бандинтернационал!

Алексей Борисович воздержался от оценки начальственной шутки и извлёк на свет божий аж целых четыре снимка — как полагается при фотографировании трупа, анфас, левый и правый профиль плюс ростовой, — сделанных во 2-ом морге, и веером раскинул перед шефом на столе.

— А это… — он выдержал эффектную паузу. — «Бес» собственной персоной!

— Иди ты! — недоверчиво-удивлённо воскликнул Симаков.

— Не пойду. — Кузин утомлённо прикрыл глаза и помассировал их пальцами. — Я там уже был. Ничего интересного.

На сей раз уже Симаков, пропустив остроту подчинённого мимо ушей, взял в руки фотографии и впился в них глазами.

— Это точно?