Replay

Зажмуриваю глаза, видя пред ними, от напряжения, яркие искры. Рука на затылке не даёт послабления. Возникновение даже мысли о том, что способна происходящее прекратить. Ощущение грядущей тошноты, от каждого толчка члена, входящего в горло, едва ли не до упора, настигает настолько сильно, что я старательно упираюсь ладонями в его бедра, в попытке хоть как-то от него отдалиться. Перед глазами темнеет. Не понимаю, как при этом можно дышать, когда нос заложен от слёз, а во рту, точно смазанный маслом поршень… Счёт времени потерян… и, я уже не скажу приблизительно, сколько секунд или минут, затрачено мною впустую на бестолковую борьбу.

Чёрт бы его побрал! Кажется, проще сдохнуть, чем выдержать то, что он… Резкое напряжение пальцев его на моём затылке. Ставшие быстрыми и короткими движения. Зажмуриваюсь, сквозь толчею слёз, желая закрыть глаза ещё и руками. Господи… ну, пожалуйста, только не так… В горло бьёт тёплая струя. Солоноватый вкус во рту, смешивается с чём-то… необъяснимым… Рывком, буквально отстраняет, прижимая мой затылок к решетке. Заставляя этим жестом, поглотить немалое количество жидкости, чтобы вдохнуть полной грудью. Поглаживая по голове, отпускает руку, заправляя рубашку в брюки. Захожусь в кашле, оставшись без опоры, сползая на плитку по стене клетки. Уже не столько страшась собак, сколько желая поднять железный занавес и отдаться на более гуманное растерзание им, нежели тому, кто надменно осматривает меня с высоты, поправляя костюм.

Моё платье задрано вверх. Наверняка изрядно испачкано. Туфли где-то поодаль. Кожа на коленях горит.

– Можешь их покормить. Ведь не поспоришь, что вели себя образцово и заслужили поощрения, – ухмыляется жестко, поворачиваясь в пол—оборота. Бросая через плечо окончание фразы, – в отличие от тебя.

Упираюсь ладонями в плитку, царапая кожу о мелкие камни рифленой поверхности. Он уходит, не оборачиваясь. Показав рукой какой-то знак, понятный вовсе не мне, а более умным собакам. Привстаю, одергивая платье. Взирая на покрывшееся темной сеточкой, с каплями крови колени. Нахожу туфли, не утруждаясь надевать их на босые стопы, на негнущихся ногах иду к входу. В абсолютной тишине и молчании собак. Разве что со стороны доносится трель сверчка… Фыркаю в голос, усмехаясь самой себе. Челюсть болит и, кажется, сводит от банальной попытки, над собой же нервно рассмеяться.

А не пошло бы всё к чёрту?

Отдать банку заложенное имущество, продав фирму отца с молотка?

Или проще наглотаться таблеток, повесив на Баженова доведение до суицида? Господи… Бред… Всё, что со мною творится… И этому не видно конца…

Нервно смеясь, сажусь на крыльцо, размазывая по лицу остатки немногочисленной косметики. Ноги начинают мерзнуть от соприкосновения с остывшим кафелем, а тело стабильно знобить.

Беззвучное открытие двери. По утонувшему в густых сумерках газону мелькнула только полоса проскользнувшего из дома света.

Садится рядом, медленно прикуривая. Голова искоса повернута на меня.

– Щенячья преданность, Кир, – не глядя на него, забираю меж пальцев сигарету, пытаясь перебить вкус во рту, хоть чем-то иным. Вдыхаю дым, закашливаясь. Повторяя попытку избавиться от преследующей картинки, вновь и вновь.

Хмыкает, прикуривая вторую, смотря вперед, бесстрастно проговаривая:

– Каждый сам за себя, красавица. Я же предупреждал. Если бы не твой Ваня… Возможно, было б иначе. А так – это моя работа.

Глава 12

Полночи я провела у окна. Забравшись с ногами на широкий подоконник. Прижавшись спиной к прохладной стене проёма. Всматриваясь в темноту участка. Вздрагивая от шорохов, доносящихся из-под двери. Он не зашёл внутрь комнаты. Не знаю, обрадовалась бы я тому, если поступил иначе… А что собственно мне хотелось бы услышать? Чего я могла ожидать? Извинений? Разве что за излишнюю шероховатость плитки на его безупречных дорожках. Большего изъяна в произошедшем Всеволод не заметит.

Утро выдалось солнечным. Слишком ярким. Свет, сквозь не задернутые шторы, наполнил пространство комнаты с приходом зари. Кажется, лишь, за пару часов до этого я уснула.

Выхожу из комнаты, по пути натягивая широкую футболку, своей длинной почти скрывающую короткие шорты. Остатки одежды из той, что не пришлась по вкусу Всеволоду и он приказал избавиться от неё за ненадобностью. Но, раз я сегодня, как бы высказался Кирилл, выгляжу порядком потрёпанной, то не вижу смысла наряжаться для завтрака.

Первый этаж буквально пропитан запахом крепкого кофе. Этот аромат тянет магнитом в кухню, которую я столь сильно хотела бы избегать.

– Доброе утро, – произносит нейтрально хозяин дома, по привычке, вальяжно восседая во главе стола. Окидывает меня взглядом, касающимся тела с макушки до кончиков пальцев. На доли секунды задерживается в районе коленей, успевших приобрести буроватый оттенок на местах сбитой кожи.

– Можно зайти? – осведомляюсь, скромно приткнувшись к обрамлению проёма.