Replay

– Никто и не собирался тебя жалеть, – произносит серьезно, пристально глядя в глаза. Напрягая губы, точно сдерживая себя от того, чтобы не высказаться более грубо. – Ты сильная девочка. Другая б давно сломалась. Таких, как ты, убивает излишнее сострадание. Поддержка может быть разной. Лучше уж в лоб. Прямо. Но правду.

– Где у тебя душ…? – уточняю бессвязно.

– Налево, – сопровождает жест рукой, подобно своему немногословному брату. Пожалуй, лишь в этом отдавая некой схожестью с ним, или же… – Напротив спальня. Располагайся.

Не решаюсь протестовать, замечая в квартире всего две комнаты. По видимому хозяин, на время моего присутствия здесь, займет для себя зал. Находя в сумке необходимые вещи, ухожу в ванную комнату. Успокаивая себя всё то время, что прибывают одна за толстой дверью, отгороженной от мира ещё и водной стеной. Уверяя себя в том, что абсолютно зря сорвалась на человека, не сделавшего мне ничего плохого. Выпустила ни с того ни с сего на него пар… Выхожу, переодевшись в более простую одежду, бросая мимолётный взгляд на часы. Почти три. Ночи.

– Иди сюда, – окрикивает с конца коридора, выводящего к кухне. Не противоречу, достигая дверного проема. Наблюдая небольшой стол с разносортной едой, сервированный двумя тарелками и увенчанный посередине бутылкой коньяка.

– Первый раз в жизни спаиваю ребенка, – ерничает, разливая алкоголь по низким хрустальным бокалам. Наполняя каждый до половины. Поровну. – Осилишь? – уточняет ехидно, протягивая один в мою сторону. Дополняя кратко: – До дна…

Кажется, в эту ночь бутылку мы осушили целиком. Или она даже была не одна? Говорили. Обо всем. Встречая на балконе рассвет, обжигающий заревом крыши домов. Запивали табачный дым коньяком. Смешивая его с цитрусами; солёным привкусом слёз. С откровенностью, которая лилась более сильным потоком, чем капли, орошающие щеки и горло… А поздним утром Сергей, как ни в чем не бывало, покинул квартиру, отправившись на работу. На что я мысленно лишь смогла послать ему краткое "спасибо". За это опустошение, которое он надо мной совершил. За эту ночь. В которой я была не одна. За эти эмоции и слова, что он вытащил из меня…

Мягкий, объемный пуф на широком балконе. Небольшой низкий столик, у распахнутого настежь окна, застелен ажурной скатертью, на которой как-то слишком вульгарно смотрится хрустальная пепельница, заполненная окурками разноплановых сигарет. Толстых с темным фильтром, принадлежащих хозяину квартиры и тонких, белых с позолотой, которые вношу во вклад я… Теряю из вида момент, когда начинаю машинально раскачиваться плавным маятником. Обхватив колени свободной рукой. Наполняя пространство терпким табачным вкусом. Необдуманно стряхивая комки пепла, порой с незначительными "угольками", тлеющими какое-то время, разнося по стенам отблески огранки хрусталя. Светомузыка, твою мать…

– Как настроение? – осведомляется сдержанный мужской голос, к которому за дни пребывания здесь уже успела привыкнуть. Его обладатель не вызывает острых эмоций. Действует на меня, словно доза успокоительного, вводимая в кровь. Внутривенно. Расслабляет своим присутствием, пропитывая доверием к незнакомому человеку, сумевшему выработать ощущение, словно за короткое время он стал для меня и вовсе родной.

Выжидает небольшую паузу, позволяя сосредоточиться на ответе. Порождая растянуть губы в заразительной теплой улыбке, с которой он смотрит на меня, терпеливо снося все душевные изливания.

– Хоть волком вой, Серёж, – заключаю с отголоском нервного смеха, передергивающего тело.

– Паспорт с визой у меня на руках. Завтра увидишь маму. Станет намного легче.

Киваю в ответ, соглашаясь. Тая надежду на то, что именно так всё и будет. Должно. Быть.

– Я приготовила ужин… Прощальный, наверное.

– Не стоило утруждаться, – протягивает, подбодряя взглядом.

– Просто надо было занять чем-то руки, – оправдываюсь устало. – Надоело слоняться без дела по незнакомым улицам… Отец часто любил говорить, что необходимо получать удовольствие в том, что ты делаешь… Правда, для этого надо что-то делать… а это у меня не выходит.

– В привычной мизансцене дней… – парирует мягко, цитируя классика.

– Всё видится иначе… – грустно улыбаюсь в ответ.

– Все последнее время ты заставляешь себя, а это всегда отзывается в сердце тяготящей обязанностью.

Соглашаюсь, в очередной раз, ощущая некую неловкость в своем навязывании. Он состоявшийся мужчина, с привычным укладом жизни, а я… свалилась камнем на голову.

– Прости, наверное, много на себя беру, внося диссонанс в твою жизнь этой вынужденной "отсидкой". Не стоило строить из себя подобие хозяйки, забывая, в какой роли я здесь нахожусь.

– Ты моя гостья, – парирует мягко, слегка прищурив глаза. – И, пожалуй, первый, действительно приятный человек за столь долгое время.

– Неделя… Наедине. Прости, за доставленные проблемы. Надеюсь, твоя девушка не истолкует происходящее превратно… – застенчиво прикусываю губы, отводя глаза. Тушу стлевшую сигарету, возвращаясь с серьезным вопросом к мужчине, присевшим на корточки возле стола.