Replay

А моё сейчас… замирает от невозможности биться в привычном ритме. Ноет от неизвестности, ожидающей впереди… Надо отдать должное Всеволоду. Как бы мне не хотелось вырваться за пределы своего заточения в клетке, все это время мне не приходилось особо раздумывать, как жить без поддержки родителей… После того туманного отрезка ограниченного поиском нужных денег… Мне не приходится рядом с ним планировать свои будни. Искать места, посещаемые потенциальными инвесторами по выходным… И, самое страшное… Стоит мне воспользоваться ключами Антона, вскрыть железный занавес, открывающий путь в никуда… я… скорее всего никогда больше его не увижу. Сейчас это кажется уже не таким радужным и притягательным, как те заявления, бросаемые на воздух в глупых перебранках между нами… Буквально пару месяцев назад и в голову бы не пришло, что мне может их не хватать…

Закусываю губы до боли, точно желая отрезвить сознание этим уколом. Проснуться… Неконтролируемо всхлипываю, роняя тише желаемого:

– Останься со мной… Сейчас.

И хочется рассмеяться над собственным поведением. Совсем недавно, глядя ему в глаза, я могла бесстрашно произнести любую колкость, а сейчас, в темноте, голос дрожит, сходя до онемения в попытке озвучить действительно важную фразу.

Антон наклоняется ниже. Обрамляя мое лицо крепкими руками. Боязливо зажмуриваю глаза. Забываю дышать. Словно он никогда прежде меня не касался. Так. Нежно. Покрывая поцелуями скулы и щеки. Скользя губами по коже. Не пропуская и единого миллиметра. Будто запоминая. Отпечатывая рисунок в памяти. В последний раз. И слово крайний в это как-то не вписывается… Слёзы самопроизвольно катятся из глаз. Безмолвно. Падая крупным горохом на стальные запястья. И, кажется… что всё только кажется…

Резкий хлопок. Машинально распахиваю глаза. Наблюдая умиротворённое вздымание широкой мужской груди, на которой я невообразимо спокойно уснула, по привычке не сменяя сотни поз и долей широкой кровати. Звук повторяется ещё раз, и я с ужасом убеждаюсь в том, что в доме мы не одни.

Легкими постукиваниями по грудной клетке, сопровождая жест тихим зовом, бужу Антона, призывая к вниманию. Не сразу понимая происходящего, отводит сонный взгляд на часы, буквально подскакивая на месте и, матерясь сквозь зубы о чём-то невразумительном, одевается в считанные секунды, приподнимая меня с постели. Буквально ставя перед собой на колени безвольное тело, замершее истуканом в его руках.

– Это Полина, – твердит напряжённо, кажется второй, или же третий раз подряд, на который я всё же киваю. Проецируя на себя этот жест, проговаривает спокойнее и медленнее, будто уверенный в том, что от этого информация для меня станет понятней.

– Я займу её на ближайшее время. Собирайся.

"А ты…?" Этот вопрос, словно застрявший на стенке охрипшего горла, не позволяет свободно вдохнуть, расправив сжавшиеся от напряжения лёгкие.

Вбирает в руки, позволяя на секунды прижаться всем телом, наверняка смутно представляя как по-другому привести меня в чувства. Обвиваю руками за плечи, приспуская ресницы. Относит в ванную комнату, аккуратно выставляя под душ. Настраивает воду, старательно пряча глаза.

– Это конец…? – слетает с языка запоздало, каждым слогом короткой фразы царапая горло, точно острой иглой.

– Крис… – произносит на выдохе, искоса посматривая назад, в спальню с незапертой изнутри дверью. – Ты просила пройти мимо, если и пересечёмся когда в другой жизни.

– Я ошибалась, – роняю тихо, опуская вниз отяжелелые веки. Ощущая, словно вместе с водой, стекающей струями по телу, меня покидают все силы.

– Я тоже, – парирует сухо, заставляя закусить губы, ожидая продолжение этой двоякой фразы. – В том, что убедил тебя, будто смогу это сделать.

Шорох. Поблизости. Отдаленно. Полина? Она частенько входит почти бесшумно. Перебирает вещи. Исследуя? Оправдывается тем, что кладет на свои места. Не спешу выходить. Выжидаю её ухода. Слушаю тишину. Не хранящую и лишнего звука. Только моё дыхание. И слова Антона, заведенной пластинкой проигрываемые в висках. Уходящие пульсацией под кожей. Отдающиеся улыбкой на губах. Звучащие зацикленной фразой, ходящей по кругу.

Распахиваю дверь, меняясь в лице. Облизываю губы, в желании стереть языком излишнее довольство, отпечатанное в вздернутых вверх уголках.

– Вижу тебе стало легче, – произносит, стоя напротив.

Обдает холодом, пропитывающим не только стальной голос, но и обледеняющим пустые глаза.

Судорожно запахиваю на груди халат, пряча от взгляда Всеволода покрывшееся мурашками тело. После ухода Антона прошло пару десятков минут. Или же больший временной отрезок выпал из памяти, уведя в забвение под струями теплой воды?

– Я ждала тебя к полудню, – вновь пытаюсь улыбнуться, с трудом удерживая на лице умиротворенную маску.