Репетитор

С т а р ы й  Г у г о. Ухожу, ухожу — вот, взял только два персика. Написали бы букву «зет» — совсем не зашел бы никогда. А старуха пролезет все равно. Череп и кости нарисуйте — пролезет! И все терпят, все нянчатся с ней — как же, мать такого человека… А вы напугайте ее один раз! (Начал колыхаться от беззвучного смеха.) Идея! Она сунется в ту дверь — слышишь, Мария? — а там должна сидеть эта киска твоя!

М а р и я - К о р н е л и я. Вич, дедушку я поручаю вам. Пожалуйста, проводите его, а потом вы свободны. Может, час, может, больше — я позвоню тогда…

В и ч. К вашим услугам, необычайная. Уйду, чтоб поберечь глаза: вы ослепительны сегодня! (Филиппу.) Маэстро, пожелаю вам найти общий язык с сеньоритой Каливернией… У нас с вами заминочка вышла, но ничего, я терпелив…

Он и Филипп коротко кланяются друг другу.

М а р и я - К о р н е л и я (разглядывая вино в графине). Это то самое?

В и ч. Не сомневайтесь, без подделки. «Лакрима Кристи» — «Слеза Христа». Только не будьте слишком уж ревностной… христианкой! (Старику.) Пойдемте, отец. Вы все-таки не вполне справедливы к сеньоре Изабелле.

С т а р ы й  Г у г о. А я говорю: напугать! Людей она не слушает, так, может, пантера ей объяснит…

Уходят оба.

М а р и я - К о р н е л и я (светски). Склероз — заразная штука, я даже на себе это чувствую! Ух, надоели… А майор-то, волкодав мой, хочет вам показать, что он не только при мне, а еще и сам по себе имеет значение… Музыку хотите?

Ф и л и п п. На ваше усмотрение.

Она нажала на кнопку музыкального аппарата, и один из модных западных ансамблей взорвал тишину. Но Филипп едва уловимо поморщился и взглянул на часы, тогда Мария-Корнелия убрала звук до минимума.

М а р и я - К о р н е л и я. А может, нам лучше в каминной устроиться? Там можно сидеть на леопардовых шкурах. Или пусть притащат сюда?

Ф и л и п п. Не надо шкур. Если можно.

М а р и я - К о р н е л и я. Тогда налейте себе и мне! Слышали, как это вино называется?

Ф и л и п п. По-моему, кощунственно.

М а р и я - К о р н е л и я. Вы попробуйте его, а потом говорите! Оно старше бабки моей! Да, вы мне пантеру окрестили как-нибудь?

Ф и л и п п. Майор отвлек меня от этой задачи. Может быть, я откланяюсь и подумаю дома? Там у меня лучше получается.

М а р и я - К о р н е л и я. Вы смеетесь? Я позвала вас ради звериного имени? Да меня ваше имя волнует! Я не согласна видеть, как его заклеивают другими афишами… как люди притворяются, будто уже не помнят Филиппа Ривьера! Ваш театр хотели и даже начали переделывать в офицерское варьете. А я сказала: нет! Имейте в виду, тот, кто будет командовать Директоратом пропаганды и зрелищ, полковник Корвинс, мечтает породниться со мной! Да… Все сводит нас вместе — своего сынка и меня. Чтоб отстоять ваш театр, мне пришлось два вечера делать вид, что в этом сыне и его прыщах — море обаяния! Но это я не то рассказываю, не главное… Сейчас отхлебну этой «божьей слезы» и тогда… (Поднимает бокал.) За ваши «сказки для взрослых»! Я в них влюбилась, когда меня еще и пропускать на них не хотели: надо было не меньше десяти пеньолей сунуть на входе — только тогда я делалась достаточно взрослой. Между прочим, это я во время каникул накрутила девчонок вместе пойти на вашу «Перепелку в горящей соломе»… За две лиловые бумажки нас пропустили, а потом весь наш женский лицей стал пищать, чтобы к нам пригласили Филиппа Ривьера! И директриса вытащила вас! Вы приехали в белом костюме… И так мило смущались — прелесть! А потом так рассказывали про театр, что целый месяц после этого никто не хотел смотреть кино!

Ф и л и п п. А-а! Вот когда были эти танцы, этот пинг-понг…

М а р и я - К о р н е л и я. Ну да! В последнее воскресенье перед сезоном дождей. Я вас тогда обыграла! Вы еще играли левой рукой, помните? Правая у вас чуть не отсохла после писания такой массы автографов…

Ф и л и п п. Это был щедрый день. Мне удавалось, кажется, смешить вас всех. Да, все это словно из другого летосчисления…