Реквием по мечте

Глава двадцать первая

Практически сразу же скрипнула входная дверь, и на пороге в лучах яркого солнца возникла Лера. Она застыла на миг, привыкая к полумраку, затем бросилась ко мне. Чтобы осторожно опуститься на самый краешек постели. Я улыбнулся ей как можно более ласково, но Лера не видела этого. Она прижала мою руку к лицу и всхлипнула.

– Здравствуй, милая! – сказал, опасаясь, что она сейчас разразится слезами. – Я так успел по тебе соскучиться.

– Я тоже. Больно?

Даже если бы в тот момент умирал от боли, ни за что бы не признался, таким участливым было ее лицо.

– Нет. – Теперь уже точно нет. И поинтересовался: – Дарья с вами?

По-моему, Лера немного обиделась. Наконец-то мы встретились, и тут такой вопрос.

– Да. Позвать ее?

– Не надо. – Головой я крутить не стал, чтобы не тревожить больное место. Которое сразу же проснулось после того, как погладил Леру по волосам.

– Как ты? – Вопросов у меня было множество.

О том, как они оказались здесь, где лодка, все ли живы-здоровы? Но сейчас просто хотелось чувствовать ее рядом с собой и понимать, как она мне дорога.

– Нормально. Только за тебя очень боялась. Ой, наверное, пять минут уже прошло!

Сначала я не понял, о чем она. И только затем вспомнил слова Гудрона.

– Да хоть пять недель! И вообще, всех уволю, если они нам с тобой мешать будут. Но потом. А пока скажи, пусть заходят.

Мог бы и сам, но громкий голос мог стать причиной нового приступа боли. Сейчас они сюда заявятся, и вид у меня должен быть таким, чтобы даже самому последнему паникеру стало понятно: все у нас идет хорошо, а дальше будет еще лучше. Хотя где у нас таких взять?

Лера легко вспорхнула с постели. Эх, мне бы так! Открыв дверь, подалась в сторону, освобождая проем, – заходите, мол.

Они и зашли, все вместе. В комнатке сразу стало тесно. И шумно. Особенно старался Гудрон.

– Теоретик, ты же скоро грозой всех перквизиторов станешь! Они же бояться будут появляться в тех местах, где, по слухам, появился ты. У тебя же на них личный счет скоро за десяток перевалит, пора, как за самолеты, героя давать!

Это он хватил через край. Да и о каком десятке может идти речь, когда всего семеро? Трое – у выхода из каньона. Того самого, который едва не стал нашей общей могилой месяца три назад. И сейчас четверо. Или все-таки пять? Напрягаться, вспоминая, я не стал. Да мне и не дали, обрушив такое количество вопросов, что только и успевал переводить взгляд с одного на другого, даже не пытаясь сказать ни слова в ответ. Наконец, когда поутихло, начал с самого главного.

– Борис, как самочувствие?

Хотя и без того хорошо было видно, насколько для него трудной оказалась дорога. Но Гудрон не был бы самим собой, если бы не заявил:

– Дема все ноги мне оттоптал. Я ему: держись от меня подальше! А он всю дорогу обниматься лез.

Демьян лишь фыркнул: кому, мол, веришь?

– Как вы вообще здесь оказались?

Спрашивал я как будто бы у всех, но смотрел на Яниса. Он мужик серьезный, лишнего трепать не станет. И еще, когда возбуждение от встречи прошло, мне вдруг стало так нехорошо, что единственной мыслью было: быстрей бы они ушли, чтобы заснуть снова.

– Остапа встретили, – сказал Янис. – А вообще, удачно получилось, могли бы и разминуться.

– Далеко отсюда? – слова дались мне с трудом, это сразу заметили.

Они дружненько переглянулись, после чего Гудрон сказал:

– Отдыхай, Игорь, будет еще время.

И я не стал возражать. Лишь покрепче сжал Лере руку: не уходи, пожалуйста, пока не усну. Так приятно чувствовать ее тепло в своей руке, даже боль становится меньше. Вот ведь ухмылка судьбы: могу помочь всем, кроме себя самого.

– Проснулся? Пить хочешь? Я бульон сварила. И мясо жареное есть – настоящие отбивные. Мягкие! Ты только попробуй, и уже не остановишься. Чему улыбаешься?

Своим мыслям. Ведь надо же так! Смотрю на тебя и любуюсь. Наверное, на свете полно куда более красивых девушек, но ты для меня самая-самая! Мне нравится в тебе все. Как ты говоришь, смотришь, откидываешь со лба непослушную прядь волос. Или даже когда просто спишь. Во сне ты кажешься такой беззащитной! Я не Казанова конечно же, но женщины у меня, чего уж там, были. Причем самые разные. Но гляжу на тебя и думаю: ты такая единственная. И уже за одну тебя можно простить этот гребаный мир, ведь именно он меня с тобой познакомил. Случилось бы со мной подобное на Земле? Возможно, да. А возможно, и нет. Чтобы влюбиться настолько. Не будь здесь Леры, мне было бы сложно примириться с этим миром. Даже не с ним самим, а с бессмысленностью существования. Когда все усилия направлены на то, чтобы выжить и пристроить задницу покомфортнее.