Реквием по мечте

И тут вмешались мы. Наверняка, чужаки справились бы и без нашей помощи: восемь вооруженных мужиков против трех пусть и зубастых, но птиц. Но они успели бы их изрядно потрепать, впиваясь зубами в ничем не защищенную плоть. Да и последствий в виде плохо заживающих язв им точно бы не избежать. Дистанция была самой подходящей, ружье заряжено картечью, а мои навыки стендовой стрельбы никуда не делись. И я, не раздумывая, вскинул ружье.

Янис с вершины утеса опередил на какой-то миг, но людях в лодке повезло с тем, что мы не выбрали с ним одну и ту же цель. Оставшуюся тварь я заставил упасть в воду следующим выстрелом, и тут же юркнул за камень: реакция на нашу стрельбу у людей в лодке могла быть любой. Обошлось. Хотя нет ничего обиднее пострадать от тех, кому пытаешься помочь.

* * *

— Надо поскорее отсюда убираться, — озвучил Демьян то, что и без его слов было предельно ясно. — Черт его знает, когда ждать следующих гостей, и в каком количестве.

— У тебя есть конкретные мысли? — поинтересовался Гудрон.

Мы сидели всё за тем же столом, и обсуждали создавшуюся ситуацию.

— Нет, — помотал головой наш оставшийся без корабля капитан.

— Вячеслав? — обратился я к Профу.

Тот пожал плечами.

— Выбор у нас не богат, если есть вообще. Либо оставаться здесь до окончания нашествия, либо уйти, благо есть на чем. И в том, и в другом случае, минусов куда больше, чем плюсов.

Все так и есть: куда не кинь, всюду клин.

— Трофим? — возможно, у человека с огромным опытом, пусть и весьма специфическим, есть что сказать.

— Не знаю. Хотя приму любое решение, каким бы оно ни было.

Нам всем придется его принимать, любое. Иначе в нашем коллективе случится раздрай, что никогда не приводило ни к чему хорошему.

— Борис? — оставалось выслушать лишь Гудрона. — Кстати, как себя чувствуешь? Жара нет?

Мало чего понимаю в медицине, но жар всегда связан с каким-нибудь воспалением, и его хотелось бы избежать.

— Куда лучше, чем мог бы предполагать, — ответил он. — И жара нет. Хотя на текущий момент ходок из меня хреновенький.

Тебе и не придется ходить, повезем в лодке. Знать бы еще куда именно. Я посмотрел на его руки, и он растопырил ладони. Жадра в них нет, а значит, его относительно неплохое самочувствие обусловлено не ими. Что отчасти уже успокаивает. Правда, нет никакой гарантии, что назавтра ему не станет хуже. Интересно, тот самый вядель, который, как утверждал гость — лекарство чуть ли не от всего сразу, при ранениях помочь в состоянии? Хотя уже за одно только избавление от геламон ему памятник впору вставить. Самое страшное из того, о чем мне пришлось узнать в этом мире. Если тот тип не солгал.

— Игорь, а зачем они сюда заявлялись? — поинтересовался Демьян. — С моего места ни слова не было слышно, и лагерь не просматривался.

Пришлось коротко рассказать все то, что видел сам, и о чем услышал от главного из гостей.

— Вядель? Никогда о нем не слышал? Что, действительно избавляют от геламон?

— Понятия не имею, — честно признался я. — Он так сказал.

— Сомнительно, — весь вид Славы Профа выдавал его скептицизм. — Геламоны приникают через шейный отдел позвоночника непосредственно в спинной мозг. Чтобы парализовать тело и использовать его как инкубатор для своего потомства. Ну избавит он от них, и что дальше? Паралич ведь никуда не денется! — и тут же. — А может, денется? — и снова. — Нет, вряд ли.

— Возможно, он неправильно выразился, — предположил Демьян. — Может, эту штуку принимают чтобы запахом отгонять. Как чесноком энцефалитных клещей.

— Вампиров, хотел сказать, — поправил его Гудрон.

— Нет, именно клещей. Общался я с одним бомжом, он черемшу продавал. А та годна в пищу только весной, когда самый опасный период. «Как же ты, спрашиваю, не боишься ее собирать?» Он и поведал свою методику. Согласно ней, чеснок и есть нужно, и вроде еще натираться, и, по-моему, водка требуется тоже. Плохо помню, но он всерьез утверждал — способ работает на ура.

— Так, — несильно хлопнул я по столу ладонью. — Все это чрезвычайно интересно, но давайте вернемся к делу.

Поймав себя на мысли, что полностью скопировал Грека в подобных ситуациях. И словами, и жестом. Хотя хорошо было понятно: весь этот треп лишь потому что все оттягивают принятие решения. Неправильность которого может стоить жизни нам всем.

— Игорь, а сам ты что думаешь? — спросил Слава Проф.

Раньше это был любимый вопрос Гриши Сноудена. Обращенным к Греку. И я поморщился. Сколько можно? Их не вернуть. Это нормально, что ты о них вспоминаешь, но не на каждом же шагу?!

— Теоретик, может, тебе плеснуть? Поправиться после вчерашнего. Там еще прилично осталось, — тут же предложил Гудрон, приняв мою гримасу за проявление абстинентного синдрома.