Реквием машине времени

– У меня нет ответа на этот вопрос. – Златков опустил голову. – Есть только надежда. Нами задействован весь вычислительный потенциал Академии наук, но прогнозы финала требуют так много данных, что машины превратились в обычных прорицателей, в электронных гадалок. Ответы слишком неопределенны. После выключения мы можем «вывернуться наизнанку» – оказаться в другой Вселенной и с другими свойствами материи, можем «прыгнуть» в прошлое на несколько миллионов лет или в будущее на столько же – для вечности все едино, что миллион лет, что краткий миг, наплевать ей на то, будет ли вообще существовать человечество. Может случиться, что та Вселенная, в которой мы сейчас разговариваем, исчезнет, а сам факт ее существования окажется фактом виртуальным, иллюзией, «сном» того первоначального ядра материи, «сном» сингулярности, взрыв которой и воздвиг космос со всем его содержимым. Это все страшные прогнозы, модели катастроф, исключающие нас, род человеческий, как разумную и борющуюся силу. Есть и счастливые прогнозы, например: мир устоит перед натиском энтропии, и мы окажемся там, откуда начали…

Златков помолчал, пожал плечами и криво улыбнулся…

Ромашин подождал реакции присутствующих – все молчали – и встал.

– Атанас прав, высказанные им гипотезы воспринять трудно, но мы должны исходить из того факта, что в пределах ста парсеков от Солнца происходит свертывание пространства. Вселенная «ждет», чем закончатся наши попытки обуздать вырвавшуюся из-под контроля стихию, иначе мы давно прекратили бы существование. На худший вариант рассчитывать нечего – это гибель цивилизации, гибель всего сущего, значит, надо подготовить операцию так, чтобы выиграть жизнь. Решение Совета безопасности вы знаете: в Ствол пойдет Павел Жданов. Весь технический потенциал Земли готов работать на нас. Следует немедленно решить, что потребуется для операции, как организовать дальнейшую работу УАСС и Центра защиты.

– Как я понял, через лабораторию в Ствол пройти невозможно, – проговорил Шахов. – Или все же есть шанс?

– Не думаю, – сказал Златков. – Оттуда не возвращаются даже конкистадоры с дополнительной хронозащитой. И у меня есть подозрения, что выстрел Жданова не пройдет бесследно. По теории выделение энергии в возбужденном хронополе ведет к распаду вещества. Если теория верна, мы скоро убедимся в этом воочию.

– У меня сомнения иного рода, – вставил Костров. – Справится ли Жданов один?

Ромашин кивнул.

– Существенное замечание. Но у нас появилась идея использовать помощь некоторых изолированных в Стволе групп людей, попавших туда в момент хронопрорыва. Помните, я говорил о мужчине и женщине? По информации, которую удается получить от конкистадоров, известно, где они находятся в настоящее время. Мы перешлем им инструкцию, что делать, если… не хочется говорить об этом, но рассчитывать придется, – если с Павлом что-нибудь случится. Какие у вас есть вопросы? Ко мне? К Жданову?

Четыре взгляда: откровенно изучающий, испытующий, недоверчивый и сожалеющий – уперлись в Павла.

– У вас к нам, Павел?

– Нет, – покачал головой Павел, ощущая неловкость. Ему вдруг очень захотелось проснуться, хотя он точно знал, что не спит.

Ромашин тронул сенсор, кабинет превратился в панорамный виом. Холмистая равнина, отгороженная с одной стороны хвойным лесом, убегала к горизонту, где подпирал небо колоссальный пик Ствола…

Павел стоял на вершине холма спиной к Стволу и смотрел, как из-за леса встает солнце. Травянистая равнина, вызвездившаяся одуванчиками, была седой от росы. В долинах между пологими увалами стлался-змеился туман.

– Помните, конкистадоры реагируют только на прямой приказ, – бубнил сзади Федор Полуянов, поправляя что-то на поясе скафандра Павла. – На горизонтах, имеющих выход в пространство определенной временной эпохи, установлены хронокапсулы мембранного типа: внешне напоминают обычные лифты. Ими можно пользоваться, но только «вниз», в глубь истории. Вверх, в будущее, они не действуют. Как и всякие мембраны, они пропускают материальные тела в одну сторону…

Павел все это слышал не раз, но перебивать инженера, не знающего, чем помочь и что сказать, не хотелось.

– На всех горизонтах Ствола смонтированы ниши безопасности, – продолжал бормотать Федор, – в них можно не бояться коррекций и временных провалов. На четных горизонтах в северных коридорах вделаны в стены контейнеры с НЗ: молекулярные синтезаторы воды, блоки с продуктами, подвергнутыми субмолекулярному сжатию, аптечки, оружие…

Павел повернулся лицом к Стволу. С расстояния в пять километров детали на белом, с розовыми бликами утреннего солнца теле Ствола не замечались, он казался идеальным цилиндром, мачтой без парусов.

Павел перевел взгляд дальше.