Реквием машине времени

Павел рассчитал импульс, способный пробить двадцать сантиметров пластибетона, выбрал точку удара в трех метрах от себя и нажал на спуск. Из длинного дула пистолета ахнуло ажурное пламя разряда, вонзилось в пол, и в то же время сильный удар в грудь отбросил инспектора к стене. Ослепительный клубок огня, роняя тающие клочья, метнулся в стену напротив. Пол завибрировал, здание вздрогнуло, шатнулось, гул и грохот всплыл из его недр…

Чувствуя подступающую к горлу тошноту, борясь с неожиданно подкравшейся слабостью – видимо, часть неведомой энергии прорвалась-таки сквозь защиту скафандра, – Павел побрел вдоль стены к выходу, оглядываясь на разгул стихий. За бледной стеной огня он разглядел черный поток, затопивший чашу фонтана и догоняющий его мягкими, вкрадчивыми прыжками.

Когда инспектор вышел из лаборатории, его встретила хмурая беззвездная ночь…

– Все? – спросил Ромашин, подождав минуту.

Павел кивнул.

В кабинете начальника отдела собралось пять человек: хозяин кабинета, директор УАСС, заместитель председателя Высшего Координационного Совета Орест Шахов, Атанас Златков, Павел.

Ромашин оглядел присутствующих и снова повернулся к Жданову.

– Ты отсутствовал двое с половиной суток. Утром хотели посылать дублера. Кстати, почему ты не записал голос «потомка»?

– Это был скорее всего не голос, а мыслепередача.

– Поясните, о чем речь, – попросил Шахов. – Я не знаю подробностей.

Ромашин рассказал о таинственном незнакомце, контролирующем действия Павла Жданова.

– А разве трудно было установить, кто следит? – спросил Шахов с неудовольствием. Он не был на Совете безопасности и не слышал гипотезы Златкова.

– Наблюдатель пожелал остаться неизвестным, – с иронией ответил начальник отдела. – Это качественно иной уровень возможностей, основанный не на технике. Не так ли, Атанас?

Хронофизик медленно перевел рассеянный взгляд на Ромашина, мигнул, и лицо его приняло знакомое угрюмо-насмешливое выражение.

– Обычно ученые, а тем более спасатели, не принимают всерьез гипотез, базирующихся на исключительном стечении обстоятельств. Но в данном случае не существует иных объяснений: вмешались или наши правнуки, или иные разумные существа… что для нас, по существу, одно и то же. 

– А по-моему, потомки вмешаться не могли, – сказал Костров. – Своим вмешательством они рискуют изменить собственную реальность, разве не так?

– В известной мере это парадокс, – согласился Златков. – Но и его можно объяснить по-разному. Может быть, в момент проведения эксперимента возникла развилка во времени, и наши наблюдатели из другой ветви мира. Но скорее всего вступил в силу закон затухания последствий, и потомкам на большом отрезке времени не страшны никакие изменения в нашей эпохе.

– И все же я не понял, почему именно Павел Жданов выбран… э-э, теми, кто контролирует, – пробурчал Шахов. – Неужели он столь незаменим, отмечен «печатью спасения человечества»? Извините. – Шахов повернул голову к Павлу. – У меня нет намерения обидеть вас, но почему именно вы явились «избранником богов», вопрос не праздный.

– Не знаю, – тихо сказал Павел. – Никаких особых заслуг у меня нет, сверхспособностей тоже…

– Наверное, этот выбор навсегда останется загадкой для нас, – сказал Златков. – Жданов, как вы уже слышали, задавал вопрос своему визави, но ответ получил расплывчатый. Можно предположить, что наблюдатель не захотел прямо ответить на этот вопрос, оставив нам самим домысливать сказанное. Вполне вероятно, что Павел совершенно случайным образом оказался закоррелированным в петле времени, в петле рождения и смерти Вселенной. В таком случае никто его не выбирал, никто не вмешивался в эксперимент, просто Вселенная замкнулась сама на себя по цепочке: Земля – Брянский лес – хроноускоритель – Павел Жданов. Вернее, она еще только замкнется, когда Павел проникнет в Ствол и выключит генератор.

– Как вы мыслите осуществить выключение?

– Предстоит спуститься по «цепочке эпох» – цепочке выходов Ствола в прошлом – в тот момент истории Вселенной, куда «провалился» хроноген, найти его, уничтожить. Звучит просто.

– А если удастся выключить, означает ли это, что мир вернется к исходному моменту истории – к началу эксперимента?